Северная Африка в IV-V веках

Уничтожение цензовых документов Гейзерихом свидетельствует о важном отличии вандальской фискальной системы от римской: вандальское государство не ставило своей целью максимальное выжимание податей путем строгого учета всех сельскохозяйственных площадей, находившихся на различном статусе: земель городов, экзимированных имений и т. д. Как известно, в период Поздней империи взимание налогов с тех категорий земель, которые рассматривались как объект собственности коллективов (в первую очередь, с городских земельных владений), было тесно связано с такими явлениями, как коллективная ответственность налогоплательщиков перед фиском и вытекающие из нее прикрепление куриалов к курии и консервация городской земельной собственности. Налоговая система Вандальского королевства носила значительно более примитивный характер; она представляла собой скорее нерегулярный сбор «дани» с завоеванного населения, чем тщательно разработанную организацию выжимания податей. Судя по данным биографии Фульгенция, сбор налогов осуществляли прокураторы, которые назначались по отдельным городам из числа состоятельных римлян. Таким прокуратором был одно время сам Фульгенций. Биограф упоминает также о прокураторе-католике в г. Руспе  ^{6 7}. {266}

Поскольку вандальское завоевание разрушило римскую податную систему, в которой величина фискальных платежей землевладельца определялась размерами его хозяйства, произвол и диспропорция в распределении налогов, имевшие место уже в римский период, должны были принять особенно большие масштабы. Вандальское государство, видимо, не вмешивалось в порядок сбора податей прокураторами. Крупные землевладельцы, из числа которых назначались прокураторы, имели полную возможность переносить тяжесть фискальных платежей на экономически более слабых земельных собственников. Можно думать, что сообщение Прокопия о поглощении всего дохода владельцев имений податными повинностями  ^{6 8}отражает положение средних городских землевладельцев тех провинций, в которых производилось налогообложение.

Изложенные соображения позволяют, как нам кажется, объяснить, почему данные о полном упадке городов сочетаются в источниках времени Вандальского королевства со сведениями о процветании крупных частных имений.

В условиях фактического невмешательства государственной власти во внутреннюю жизнь бывших римских провинций процесс развития частного землевладения протекал более свободно, чем во времена Римской империи, заинтересованной в сохранении муниципального землевладения.

Выше отмечалось, что вторжение вандалов в западные африканские провинции (несколько позже вновь вошедшие на известное время в состав Римской империи) сопровождалось массовым разорением городских землевладельцев.

Любопытно вместе с тем отметить, что земельные магнаты Мавретании и Нумидии, по-видимому, не только сохранили свои владения, но и значительно расширили их за счет подорванной вандальским нашествием земельной собственности городов. Об этом свидетельствует содержащееся в декрете 445 г. упоминание о том, что отдельные частные лица используют собственные вооруженные отряды для захвата и грабежа чужой собственности. Декрет требует возвращения нумидийскому городу Цирте захваченных у него в частное пользование системы водоснабжения и {267} городских земельных участков (loca publica)  ^{6 9}. В другом указе Валентиниана III, относящемся к 451 г., говорится о захвате «после вандальского опустошения» императорских земель в Нумидии и Мавретании частными лицами  ^{7 0}.

Поскольку столь характерная для позднеримского законодательства забота о сохранении городских ordines была чужда вандальскому государству, средние и мелкие землевладельцы — куриалы оказались беззащитными перед лицом крупных земельных собственников. Одно из произведений Драконция, африканского поэта времени вандальского господства, представляет собой рассуждение на тему о могуществе богатых граждан в городе. «Богатство,— пишет Драконций,— всегда делает тиранов..., богача окружают слуги, друзья, к его услугам толпа клиентов... Что за свобода? Требуют, чтобы гражданину было позволено разорять граждан,... лишать жен мужей, а отцов — их детей... Другом домов могущественных людей (potentes) будет тот, кто, являясь свободным, захочет быть сателлитом». Это рассуждение Драконция, отражающее картину имущественного расслоения в африканских городах при вандалах и рост могущества крупных городских землевладельцев, свидетельствует о тяжелом положении, в котором находились в этот период средние африканские собственники. Произведение Драконция обращено к главе римского самоуправления в Карфагене,— proconsul almae Carthaginis — и ставит своей целью доказать опасность усиления власти богатых и необходимость поддержки бедняков. «Незначительного бедняка надо любить»,— говорит Драконций  ^{7 1}. Видимо, Драконций выражал в данном случае настроения среднего слоя городских землевладельцев, протестовавших против засилья potentes.