Северная Африка в IV-V веках

Оптат рассказывает об «устрашающих письмах», которые руководители восстания 40-х годов IV в. в Нумидии направляли посессорам. Поскольку далее он сообщает, что в период восстания всякая прибыль считалась потерянной, мы можем заключить, что эти письма содержали требования о выдаче денег и натуральных продуктов, составляв-{191}ших доход собственников имений. В рассматриваемый период основной формой эксплуатации колонов и посаженных на землю рабов был денежный и натуральный оброк. Посессор противостоял работнику имения прежде всего как претендент на львиную долю его личного хозяйства или его денежного дохода. Понятно поэтому, что борьба колонов против растущей эксплуатации выливалась в первую очередь в требование изъятия у землевладельца той части имущества, которую он у них экспроприировал.

По мнению А. Д. Дмитрева, одной из целей движения агонистиков был «общий передел земли»  ^{1 38}. Но этот вывод никак не вытекает из данных источников и затушевывает историческую специфику рассматриваемых движений.

Процесс мобилизации земли, как правило, сопровождался в IV в. не обезземеливанием сельчан, но их закабалением и превращением в зависимых работников крупных имений. Экспроприация колонов была завуалирована тем фактом, что они продолжали сидеть на своей земле и пользоваться своим индивидуальным хозяйством. В силу естественной в тех исторических условиях ограниченности классового сознания колонов они не могли ставить, своей целью уничтожение крупного землевладения. Они боролись лишь против очевидной для них несправедливости — перехода продукта их труда в чужие руки. По-видимому, восставшие даже не выгоняли землевладельцев из имений и, судя по сообщению Оптата, применяли к ним насилие только в тех случаях, когда те отказывались выполнять их требования («...если медлили с исполнением их приказаний, внезапно налетала безумная толпа»). Такой же характер носили восстания конца IV в., о которых рассказывает Августин. Восставшие ограничивались тем, что отбирали у землевладельцев присвоенные ими продукты своего труда и, очевидно, именно с этой целью разрушали винные погреба, в которых хранилось вино, полученное в виде оброка с колонов.

Таким образом, африканские восстания IV в. выражали прежде всего стихийный протест сельского населения против растущей эксплуатации колонов и рабов. По-{192}скольку для крупных имений поздней Римской империи было характерно тесное переплетение крепостнических и сохранявшихся еще рабовладельческих отношений, борьба колонов совместно с рабами против крупных землевладельцев была в то же время борьбой против рабовладения.

Имеющиеся в нашем распоряжении данные источников не позволяют судить ни о том, насколько часто вспыхивали восстания сельского плебса Римской Африки, ни об их территориальном распространении. Во всяком случае из сообщений Оптата и Августина явствует, что в отдельных сельских районах Нумидии восставшие в течение известного периода целиком контролировали территории, на которых было расположено много крупных имений. Однако эти восстания всегда носили локальный характер и в конечном счете без особого труда подавлялись римскими войсками.

По своим экономическим предпосылкам и классовому содержанию африканские аграрные восстания имеют много общего с другими движениями сельских тружеников эпохи поздней античности. Такие черты, как объединение рабов и колонов в общей борьбе, протест против налоговой эксплуатации и оброчных повинностей, свойственны, например, и восстаниям багаудов в Галлии. Однако в идеологическом отношении африканские восстания отличаются определенным своеобразием. Вряд ли можно сомневаться, что фактическими идеологами и руководителями борьбы колонов и рабов против посессоров и кредиторов были агонистики. Уже то обстоятельство, что агонистики обладали сплоченной боевой организацией, должно было поставить их во главе стихийно возникавших восстаний. Но, помимо этой организации, они привносили в движение еще свое религиозное учение, которое давало восстанию оправдание и моральный стимул. Борьба против социальной несправедливости развертывалась под религиозным знаменем; как с ужасом пишет Августин, освобождение рабов, экспроприация собственников и уничтожение долгов производились агонистиками во имя «славы божьей».