Северная Африка в IV—V веках

И, наконец, «Таблички Альбертини» показали, что lex Manciana сохранял свое значение в качестве правовой основы колонатных отношений не только во II—III вв., но и в течение всего периода Поздней империи и даже после ликвидации римской власти в Северной Африке. Из всего этого следует, что положения «Манциева закона», распространявшиеся на различные категории владений и имевшие широкое применение на территории африканских провинций, не могут не учитываться при изучении колонатных отношений интересующего нас периода.

Наиболее развернутое исследование роли lex Manciana в истории позднего африканского колоната было предпринято в ряде работ Ш. Соманя [293]. Основной тезис этого исследователя сводится к тому, что положение колонов в Африке определялось своего рода «хартией», вытекавшей из lex Manciana и закона Адриана о необработанных землях. Эта «хартия», по мнению Соманя, предоставляла колонам широкие владельческие права на обрабатываемую ими землю (jus possidendi ас fruendi heredique suo relinquendi), вплоть до права ее отчуждения; африканский колонат сохранялся в неизменном виде и не испытывал никакого развития, законодательство же о колонате IV—V вв. не могло уничтожить особых гарантий и прав, которыми якобы обладали африканские колоны. В некоторых работах Соманя проводится даже мысль, что лиц, пользовавшихся землей на основе lex Manciana, собственно и нельзя считать колонами, это — землевладельцы, possessores.

Аргументацию Соманя нельзя признать сколько-нибудь убедительной. Она основана прежде всего на весьма произвольной интерпретации надписи из Хенхир-Меттиха и связи {117} lex Manciana с «Табличками Альбертини» [294]. Автор убежден, что отчуждение колонами своих участков и владение на основе jus possidendi ас fruendi heredique suo relinquendi, зарегистрированное для конца V в., вытекает из правовых норм, действовавших уже во II в. При этом он совершенно не учитывает тех новых условий, которые создались в Северной Африке в результате вандальского завоевания и способствовали укреплению и расширению владельческих прав колонов [295]. С другой стороны, текст самого «Манциева закона», насколько мы можем восстановить его по надписи из Хенхир-Меттиха, не дает оснований полагать, что в соответствии с этим lex колоны пользовались сколько-нибудь четко выраженными владельческими правами. Единственное упоминание об юридическом отношении колонов к земле содержится в начале надписи, где речь идет о колонах, освоивших необработанные участки — subsiciva. Такие колоны получают обработанную ими землю в «собственное пользование» (usus proprius). В литературе справедливо отмечалось, что этот термин не имел четкого юридического значения и означал лишь, что земледельцу, обработавшему целинный участок, гарантировалось пользование этим участком и после освоения (т. е. он не мог быть согнан с освоенной им земли собственником имения) [296].