Северная академия или что сильнее Дурь или Авторитет. Часть первая

Вперед выступил... Даже и не знаю как описать этого человека. Северный лев. Повадки этого человека вдруг напомнили мне повадки царя диких джунглей. Походка, стать, неторопливость в глазах, уверенный покой. Лишь белоснежная грива густых блестящих волос трепетала на ветру. Вид не портила даже не длинная борода, заплетенная в две небольшие косички и завязанная плетенными кожаными ремешками. Интересно кто этот человек? Судя по всему, он здесь по просьбе Асмунда.

- Конунг Хальфданг. - с презрением и страхом выплюнул наместник. Похоже, этих двоих связывают весьма не дружественные чувства.

Глава северных племён никак не прореагировал на подобное поведение. А вот я не удержалась от подколки.

- Раз, два, три... - скрупулёзно пересчитала я всех высказавшихся. - Ой, я кажется, набрала нужные голоса!

Удивление мое было наигранным настолько, что народ начал посмеиваться, откуда-то раздалось фырканье и смешки.

- Ну что ж, коли я уж теперь такая царственная особа... - вознесла я очи к небу играя на публику, а затем перевела жесткий взгляд на моего оппонента. - Моим первым приказом будет... - думаю угрозу в моем голосе расслышали все. - ... стереть эту заразу с лица земли. Наместник Виртус, вы обвиняетесь в истреблении моего народа, разграблении городской казны и куче всего остального, чего мы несомненно о вас еще узнаем в дальнейшем. - хихикнула я в азарте. - Взять его! - кивнула я стражникам.

Законной власти они не стали перечить, хоть производили задержание с некоторой неуверенностью. Я в чем-то их даже понимала. Много лет служить одному хозяину и теперь в мгновение ока изменить свои привычки очень сложно.

- Ваше высочество. - ко мне подошёл знакомый здоровяк, который был вчера в доме Асдис и Борина, похожий на медведя, вручивший мне Эйвинда, кажется его звали Бьенр. Как оказалось, он так же являлся капитаном местной стражи. - А что прикажете делать с обвиняемыми?

- Что дела... Что делать... Отпустить, капитан.

В ответ на мое, так сказать, благословение он лишь едва заметно кивнул и отправился разгонять толпу, да освобождать приговоренных.

А мне больше всего в эту минуту захотелось очутится где ни будь в тихом уголке, что бы собрать все мысли в кучку, и обмозговать сложившееся положение вещей.

Развернув Эвинда в сторону заново заполняющихся улиц, я двинулась к месту нашей постоянной дислокации, если можно так выразиться военным языком.

Проезжая мимо местных, я то и дело оборачивалась на приветственные крики, замечала подозрительные и опасливые взгляды совершенно обычных людей и старалась не смотреть в сторону тех, кто постоянно тыкал в меня пальцем, рассказывая соседям о произошедшем на площади.

Признаюсь, в какое-то мгновение меня обуял страх. Я никогда ничего не боялась, относясь даже к самым страшным вещам с толикой философии. Случилось, значит так должно было быть.

Но сейчас волосы на моем загривке начинали стремительно оживать при воспоминании о том, что я только что повесила на себя управление целой страной. Пускай маленькой, но это тысячи человеческих жизней. Живых людей. Мне, человеку, не воспринимающему мораль ни в каком виде, не привыкшему жить по правилам, безответственному, предстоит управлять целым народом.

Возможно, именно этого я пыталась подсознательно избежать, намеренно оттягивая время своего заявления прав на трон. Неужели отец знал заранее о том, что я не справлюсь с этой должностью, поэтому не сказал о наследстве?

Хватит. Надо прекращать думать, а если да кабы... Что есть, то уже никуда не денешь. Пора думать, что делать с тем, что уже есть.

Заведя лошадь в стойло, я отправилась в дом. Здесь стояла приятная для моего мозга тишина. Покопавшись в столе рядом с печью, я отрыла припрятанную там за занавесочной целую бутыль мутной прохладной жидкости, которую приметила еще вчера вечером.

Отхлебнув изрядный глоток прямо из бутылки, я оперлась о крепкий обеденный стол, всеми силами пытаясь сделать вдох. Напиток оказался более чем едреным. Мне опалило горло словно огнем, но зато в мозгу наметилось слаженное движение беспорядочных мыслей.

Сделав еще глоток огненной жижи, я отставила бутылку и заметила, как дрожат мои руки, от этого мне стало смешно. Я залилась беззвучным смехом, переходящим в истерику.

Вдруг чьи то широкие крепкие ладони легли на плечи, подставляя крепкое мужское плече.

В голове была такая мешанина, что ни о чем не задумываясь, я просто приняла этот жест поддержки, уткнувшись носом в широкую грудную клетку. Слез не было, но мышцы едва заметно содрогались от внутреннего напряжения.

- Что ж ты делаешь, ребенок? - усталый, несколько грубоватый голос вырвал меня из этого своеобразного забытья.

Откинувшись назад, я взглянула в серые колючие глаза человека, так вовремя оказавшего мне пусть и моральную, но поддержку.

- Если б знала, сказала бы... - усмехнулась в объятьях новоиспеченного деда.

Со двора раздался шум. Смех, хлопки и разговоры. Открылись двери, и кто-то вошёл весело переговариваясь.