Северная академия или что сильнее Дурь или Авторитет

— Литейрис, мертва… — она сделала достаточно эффектную паузу, и загадочно улыбнувшись, закончила, — Но Леонерис жива. Именно её сила пробудила меня ото сна и выпустила из заточения, — затем с долей гордости добавила. — Эта наглая, своенравная девчонка пыталась найти адамантовые клинки, которые некогда ты даровал мне, а нашла кучу весьма нетривиальных проблем на свою маленькую, неугомонную пятую точку.

— Я не понимаю, о ком ты говоришь.

— О Лео.

— Леона Дрейкер? — сморщился бог.

— Леонейрис Лэйк! Всё это время они прятали девчонку от посторонних глаз. Даже ты не смог почувствовать собственной крови. Этот чванливый старик и его высокомерный сыночек хорошо постарались, пряча малышку. Даже имя которое ты даровал ей при рождении они изменили.

Мужчина лишь недовольно вздохнул, сжимая руки в кулаки.

— Пусть так, — тихо заметил он и разжал руки. — По крайней мере, они смогли сохранить ей жизнь. На большее уповать просто глупо.

Он встал, широкими шагами пройдясь по комнате.

— Боюсь что это ненадолго, дорогой, — обеспокоенно произнесла женщина. — Дефкалион уже знает о её существовании. Не так давно узнал и Тонатос, а значит уже в курсе и их боги. А ты изгнан, потому не сможешь защитить малышку.

— Я не изгнан, — спокойно произнёс он, стоя в полоборота. — Я сам ушёл после того как узнал о вашем уничтожении. Великий Отец перешёл грань — убив вас всех. Гелассия, Селин и уж тем более Литейрис не должны были пострадать.

После этих гневных слов в комнате разлилась тишина.

— Если он захочет её уничтожить, пойдешь ли ты против собственного отца? — раздался в комнате третий довольно мягкий и ласковый женский голос.

Бог поднял опущенную голову и открыл глаза.

— Да пойду, — тихо, но уверенно произнёс он, а женщина в чёрном балахоне, затаившись, осталась сидеть на диване.

Снова тишина и давящее напряжения ожидания, дальнейшего…

— Что ж, тогда ты будешь не один, — снова этот мягкий женский голос, и стоявшая в углу серая тень проявилась в высокую статную женщину с копной бело каштановых волос, одетая в лёгкую светло-зеленую хламиду с белой вязью по краям.

— Гестиарда, — повернулся к ней мужчина, нахмурившись. — Как понимать твоё явление?

Женщина грустно рассмеялась.

— Ты не рад видеть собственную сестру?

— Я осиротел в тот день, когда Отец вынес приговор всем моим «детям», а ни один из вас и пальцем не пошевелил, чтобы предотвратить это, — произнёс он спокойно, отворачиваясь.

— Ну, не будь столь категоричен, дорогой. Одного нашего потомка я ведь всё-таки спасла, — и пройдя по комнате, она опустилась в то же кресло, где некогда сидел бог.

Он повернулся к ней в непонимании, о чём вообще идёт речь.

— Ты думаешь, Гидеон догадался бы сам подменить детей, без моей подсказки? Ты думаешь, все бы поверили в то, что этот ребенок и есть Леонерис без моей помощи? — она насмешливо рассмеялась, словно королева, восседая на троне. — Кто по-твоему, разбудил в ней нашу силу, направил и показал, как ею можно управлять?

— Почему ты помогла мне? — подозрительно спросил бог у старшей сестры. — Раньше ты не отличалась особой любовью к моим творениям.

— К сожалению, твоя бесценная Донная, — холодный взгляд в сторону девушки сидевшей на диване и в презрении взиравшей на богиню, — и мой любимый Гелеос, сделали эту историю и моей головной болью, отныне, — она серьёзно взглянула на брата. — Никто из их прежних потомков, не вобрал в себя обе линии крови. Гелассия была подобна матери — феникс Ярости, Селин взяла всю силу деда — Лунный феникс, но эта… эта малышка поставила в тупик даже нашего Отца.

— Единый знает о ней? — встрепенулась девушка и взволнованно посмотрела на своего бога.

— Знает, — коротко ответила богиня.

— И что он намерен делать? — спокойно спросил бог, устремляя взгляд в лицо сестры.

— Хочешь узнать, пойдёт ли он против НАС, своих самых любимых детей? — приподняла она одну бровь, а потом ответила, — Возможно. Если Леона станет неуправляемой, я почти уверена, что её ждет участь худшая, чем постигла её прабабку. На этот раз он сам займется ей, лично. Так что в наших с тобой интересах сделать её не только адекватной, но и способной управлять своими силами, — она обожгла ледяным опасным взглядом сначала брата, а потом девушку в чёрной хламиде. — Я не позволю никому забрать у меня последнего потомка Гелеоса, он был моей единственной гордостью и самым лучшим творением.

Брат окинул её задумчивым взглядом и на мгновенье смягчился.

— Мне жаль, что ты потеряла его в этой безумной игре за власть, — а затем с тем же теплом, с каким богиня говорила о своём творении, взглянул на девушку застывшую на диване. — Когда я думал, что она мертва, испытывал ту же боль и всепоглощающую тоску, что и ты, сестра, — тихо заметил он.