Северная Америка. Южная Америка

Природа в этих местах, по описаниям историка Керама, весьма убога: повсюду высохшая пыльная растительность, а когда идет дождь, что бывает очень редко, почва становится топкой и непроходимой. «Несколько кустарников на солончаках да полузасохшие мескитные деревца усугубляют впечатление от этой сухости, напоминая путешественнику африканскую пустыню». Однако хохокамам удалось разработать сложные ирригационные системы, что позволило им снимать неплохие урожаи даже в этой пустыне. Один из первых каналов, длиной около 5 км, был прорыт еще до начала нашей эры – естественно, вручную, с помощью примитивных орудий. Эта ирригационная техника вдвое сложнее террасного земледелия и вчетверо – обычного, но ее производительность с лихвой покрывает все затраты и усилия. Система многокилометровых каналов возникала постепенно и, по всей видимости, также постепенно поглощалась пустыней. За многие столетия песок засыпал почти все древние каналы, однако некоторые из них вплоть до последнего времени продолжали обеспечивать водой местных индейцев.

В пищу хохокамы употребляли маис в различных видах, тыкву, несколько разновидностей фасоли и некоторые дикие растения пустыни. В качестве белковой пищи употреблялось мясо оленя или кролика.

Скелетные останки, найденные в поселении поздней эпохи неподалеку от Феникса, показали, что хохокамы, как и другие их современники, страдали от болезни десен. У многих был артрит, а скелеты пожилых женщин часто носят следы остеопороза. У мужчин были особенно развиты предплечья. У женщин лучше были развиты кисти рук, что связано, возможно, с растиранием зерна.

Признаком культуры хохокам для археологов, приступивших к раскопкам неизвестных руин, служат невысокие глиняные сосуды, покрытые красным рисунком по желтому фону. Другими «опознавательными» предметами являются каменные топоры с углублениями для рукояти, особые наконечники и медные бубенчики.

Хохокамы явно любили украшения и производили в огромных количествах различные кольца, браслеты, подвески, заколки для волос, вставки для губ и щек и другие украшения из бирюзы, гагата и раковин, привезенных с побережья Калифорнийского залива. Их искусство гравировки в ту эпоху не имело аналогов в мире. Гравировщик сначала смолой наносил рисунок на раковину. Затем он погружал ее в слабую кислоту (вероятно, в забродивший кактусовый сок), которая выедала части, не защищенные смолой. В итоге получалось рельефное изображение. Эта техника травления была изобретена индейцами около 1000 года, то есть более чем за 500 лет до того, как ее стали применять европейские оружейники.

Хохокамы не только любили украшения, но и с удовольствием гримировались. Особенно часто этим занимались мужчины, нанося боевую раскраску перед ритуальными танцами. В качестве гримировального столика использовались специальные «косметички» – вырезанные из камня небольшие фигурки животных, птиц, рогатых жаб, улиток, ящериц или змей. На их спинке находилась плоская поверхность длиной до 15 см, которая и служила панелью для смешивания гримировальных красок.

Во время праздников и молитв было принято возжигать благовония – ароматические и психоделические вещества, повышающие остроту восприятия происходящего. Их жгли в особых толстостенных глиняных сосудах – курильницах.

Многие церемониальные и декоративные предметы оказались привезенными из Мексики. Это медные колокольчики, мозаичные зеркала из пирита, а также кости попугая ара.

Англоязычное название Снейктаун, что означает «Змеиный город», появилось как перевод топонима индейцев пимо Скоаквик. Эта местность и по сей день буквально кишит змеями, среди которых не редкость встретить и гремучих. Древнее поселение хохокамов занимало около 120 га. Надо заметить, что к началу раскопок в 1934 году индейский поселок в этой местности насчитывал всего 50 жителей – индейцев пимо. Возглавил работы археолог Эмиль Хаури. Времена были романтичными, и студенты подарили своему руководителю талисман – лопатку с выгравированной цитатой из «Юлия Цезаря» Шекспира: «Вы не дерево, вы не камни, а люди!». Несколько суеверный и склонный, по всей видимости, к некоторой театральности Хаури решил продолжить спектакль. Своими действиями он явно пытался добиться благосклонности у «давно исчезнувших». Перед началом работ археолог вышел в сопровождении старого индейца пимо на середину поля и подбросил свою лопатку. Как описывает Керам, «сверкнув на солнце, как молния», лопатка упала на землю. Именно в этом месте индеец пимо начал копать. Но тут участников магического действа подстерегало разочарование: именно в этом месте не было ничего! Пришлось вернуться к традиционным археологическим методам, и тогда находки последовали одна за другой. Правда, доставались они чаще не Хаури, а другому археологу – Джеймсу Ланкастеру.