Северная экспедиция Витуса Беринга

Чириков вычислял широту и долготу и рисовал примерную карту местности. К его удивлению, береговая линия удалялась к северо-востоку. Они шли прежним курсом и несколько недель видели землю в виде гигантского сгустка тумана слева от себя. Останавливались лишь дважды, чтобы выйти на берег и найти пресную воду, потому что горы «по кампасу высоки зело и круты без разнства, как стена, а ис падей, лежащих меж гор, ветры переменные»[26]. Они отмечали все заметные ориентиры и изобилие морской живности – китов, морских львов, моржей, морских свиней. Часто шли дожди, сгущался туман. В конце июля «Св. Гавриил» прошел устье Анадыря. Погода оставалась благоприятной для мореплавания – хорошие ветра, без штормов. 8 августа впередсмотрящие увидели большую лодку из шкур; на борту было восемь человек, которые говорили на непонятном языке (скорее всего – на чукотском). Даже с помощью переводчика-камчадала Берингу не удалось узнать никаких сведений о том, что находится к западу или к северу, не считая того, что «сколько земли простирается в восточную сторону не знает… а потом сказал, что есть остров, которой в красный день отшед де недалече, отсюда к востоку, и землю видеть»[27]. Тем не менее они продолжили продвигаться на север и, достигнув 65-й параллели, увидели неспокойное море, простирающееся вплоть до горизонта – Студеное море. Пролив, через который они прошли, почти пятьдесят лет спустя, в своем третьем знаменитом путешествии, британский капитан Джеймс Кук назовет в честь Беринга. Первым по этому проливу проплыл русский путешественник, казак-торговец Семен Дежнев. В 1648 году он вместе с командой из девяноста человек на семи маленьких одномачтовых кораблях прошел 1500 морских миль от устья реки Колымы вдоль побережья Сибири и к югу вдоль Камчатки. Несколько кораблей потерпели крушение, многие моряки погибли, но примерно две дюжины путешественников добрались до Камчатки и основали небольшое торговое поселение. К сожалению, скудные отчеты об этом путешествии не дошли до Москвы и даже до российских чиновников на землях восточнее Якутска, так что история о смелой, смертельно опасной экспедиции оставалась неизвестной до 1736 года и Берингу никак не помогла.

13 августа командор решил, что они забрались уже достаточно далеко к северу, чтобы выполнить данный ему приказ. По русской традиции он собрал офицеров в своей каюте на совещание. В русском флоте любые важные решения принимались коллегиальным путем, а не единолично капитаном. Он спросил их: удалось ли им ответить на вопрос о существовании перешейка между Азией и Америкой? Мнения его подчиненных разнились. Чириков хотел плыть дальше и, возможно, даже перезимовать в этих водах; Шпанберг предложил идти на север еще три дня, а затем вернуться, потому что нигде не наблюдалось гавани, в которой можно было бы безопасно бросить якорь и пережить арктическую зиму. Беринг указал, что практически все побережье, сколько они плыли на север, было гористым («Берег тянется высокой каменной стеной»[28]) и постоянно покрыто снегом. Он не хотел, чтобы корабль вмерз в лед или потерпел крушение на этом пустынном, неизвестном берегу, и подозревал, что вскоре они наткнутся на морской лед.

После дискуссии и изложения аргументов Чирикова и Шпанберга в письменном виде Беринг сделал свой выбор и указал его причины:

Ежели больше ныне будем мешкать в северных краях, опасно, чтоб в такия темные ночи и в туманы не прийтить к такому берегу, от котораго неможно будет для противных ветров отойтить, и розсуждая о обстоятельстве судна, понеже шверец и лейваглен изламан, также трудно нам искать в здешних краях таких мест, где зимовать <…> А по моему мнению, лутче возвратитца назад и искать гавани на Камчатке к прозимованию[29].