Северная формула счастья. Как жить, чтобы вам завидовал весь мир

На верхних позициях множества разных рейтингов конкурентоспособности и качества жизни Финляндия оказывалась в хорошей компании, как и в случае с «Докладом о счастье народов мира». Судя по ним, в Северной Европе действительно было очень неплохо. Помимо Финляндии, на верхние строчки обычно попадал кто-то из ее соседей – Дания, Норвегия, Швеция, а иногда и Исландия. Эту группу стран часто называют Скандинавией, но более корректным обобщенным наименованием всех пяти является Североевропейский регион[2].

На протяжении веков образцом качества жизни и наличия социальных лифтов в мире считали США. Но сегодня Америка уже не слишком вдохновляет не только английских лейбористов. В поисках способов повышения благосостояния, увеличения числа работающих женщин, развития потенциала детей и благополучия страны в целом британский премьер-консерватор Дэвид Кэмерон не стал искать модели для заимствования в Соединенных Штатах, а обратил свой взгляд в другую сторону – на страны Северной Европы. Вслед за ним аналогичное настроение овладело и британским рупором свободного рынка – журналом The Economist, где был опубликован специальный репортаж о Северной Европе под названием «Супермодель будущего». В нем подробно исследовался вопрос, каким образом североевропейским странам удается достигать таких успехов в экономике и социальном обеспечении.

Повысился интерес и к культуре стран Северной Европы, причем даже внутри США. Швеция произвела на свет безумно популярную группу ABBА, детективные бестселлеры Стига Ларсона, сети бюджетных модных магазинов H&M и революционных мебельных IKEA, не говоря уже о классических автомобилях Volvo. Давно известная своими пластмассовыми конструкторами LEGO Дания теперь еще и производит первоклассные детективные телесериалы вроде «Убийства», а копенгагенский ресторан Noma считается одним из лучших в мире. В августе 2012 года глянцевый журнал Vanity Fair официально возвестил о том, что было очевидно и так – мир переживает «увлечение всем скандинавским».

Лично для меня во всем этом был какой-то привкус горькой иронии. В 2000 году, когда Тарья Халонен впервые стала президентом Финляндии, я была неопытной финской журналисткой двадцати пяти лет от роду, которую приняли на работу в крупнейшую газету страны Helsingin Sanomat. Я была самой настоящей финкой – родилась и выросла в небольшой тихой северной стране, которая совершенно неожиданно сделалась центром восхищенного внимания всего мира.

Но на фоне поголовного увлечения Финляндией я поступила ровно наоборот. Для меня это был момент увлечения всем американским. Незадолго до того, как Newsweek объявил мою родную страну лучшей в мире, я решила бросить все и начать новую жизнь – финской иммигранткой в Штатах.

Теперь я смотрела на свой былой североевропейский дом уже из-за океана. Подобно верной болельщице, я гордилась успехами Финляндии в международных соцопросах и рейтингах. В то же время, я постоянно отвлекалась на проблемы, возникающие в моей новой американской жизни. Вдобавок, американцам вокруг меня, казалось, не было особого дела до Финляндии или ее стран-соседок, расположившихся неподалеку от Северного полярного круга. Они были слишком озабочены собственными делами и проблемами. Возможно, большим политикам вроде Билла Клинтона или журналистам из The Economist и хватало сил и времени на восторги по поводу Финляндии, но, если честно, то что может предложить многоликим и динамичным Соединенным Штатам кучка маленьких, холодных стран, где все выглядят одинаково, ведут себя одинаково и одинаково радуются тарелке селедки на своем столе?

США уже давно были мировым светочем свободы, независимости, индивидуализма и возможностей. В сравнении с раскованной и свободолюбивой Америкой жизнь в странах Северной Европы может показаться не только старомодной, но и попросту ужасной. Немало американцев видят в североевропейских странах жалкие «государства-няньки», пичкающие своих граждан социальными пособиями и программами, которые не приносят счастья, а, напротив, порождают зависимость, апатию и уныние. Американские критики так называемой «северной супермодели» по большей части говорят о высокой распространенности депрессии, алкоголизма и самоубийств в моей родной стране и в странах по соседству.