Северная граница

— Так точно, господин!

В дверях она чуть не столкнулась с солдатом.

— Золотая стая! — доложил замерзший, промокший часовой. — Небольшая, ваше благородие!

— С сегодняшнего дня против золотых не выступаем, — сказал Амбеген, сражаемся только с серебряными.

Солдат застыл, приоткрыв рот.

Через открытую дверь видны были падающие с крыши капли. Продолжало теплеть.

13

Погода совершенно переменилась; мороз ушел, не вернулся даже ночью. Снег пополам с водой хватал людей и лошадей за ноги, но легко проминался, и тяжелей всего приходилось тем, кто шел впереди. Те же, кто шел в конце, шагали по ровной, плотно утоптанной десятками ног дороге. Чтобы скорость не падала, Амбеген заставлял торившие путь отряды выкладываться до конца, после чего сменял их, отправляя в конец колонны. Таким образом он разумно распределял силы легионеров и вместе с тем двигался вперед достаточно быстро, чтобы… позволить себе избрать более длинный путь.

Непосредственно перед тем, как покинуть заставу, комендант вдруг изменил свое решение и приказал топорникам готовиться к выходу. На вопросы Терезы он отвечал кратко: «Потом!» Сотница повторяла этот ответ младшим офицерам, они же, в свою очередь, — солдатам. А тем временем они покидали Эрву, оставляя ее абсолютно пустой! С собой забирали остатки припасов, всех вьючных и запасных лошадей, всех больных и — понятное дело — весь обслуживающий заставу люд: ремесленников, девушек с кухни… Эрву снова бросали на произвол судьбы!

Выступили глухой ночью. Сразу же за воротами заставы комендант, вместо того чтобы направиться прямо на юг, приказал двигаться в сторону запада. Солдаты не знали, куда идут; однако Тереза начинала понимать план командира… В пути Амбеген подтвердил ее догадки.

— Чего ты хочешь? — прежде всего спросил он. — Решение я принял неожиданно, а потому еще не успел все продумать. Но в этой армии ты самая старшая по званию, так что о проблемах командира тебе следует знать… Ну а солдаты пусть лучше думают, что мы никогда не совершаем ошибок и никогда ни в чем не сомневаемся. Серебряные наверняка установили за нами постоянное наблюдение. Надеюсь, однако, следят они не слишком внимательно, поскольку, с их точки зрения, мы давно уже не опасны. Однако я полагаю, что разведчики серебряных знают о нашем уходе. И что нам, переться прямиком в Три Селения? Эрву они до сих пор не сожгли, хотя могли, не сожгут и сейчас. Там не осталось ничего такого, о чем стоило бы жалеть. А солдатские матрасы и прочую рухлядь пусть забирают на здоровье. Но возвращаясь к тому, о чем я начал говорить. Никто, даже наши солдаты, не знает, что за идея вдруг стукнула мне в голову. А откуда знать об этом алерским разведчикам? Сейчас мы идем прямо туда, откуда движется наш обоз, о котором алерцы то ли знают, то ли нет. Если знают, то решат, что мы боимся за него и хотим его сопроводить. Или, напротив, нам вдруг все надоело, мы развернулись и убираемся отсюда раз и навсегда. Даже если им про обоз ничего не известно, все равно они скоро на него наткнутся. А я и в самом деле разверну его назад — как только вернется гонец — и направлю прямо к Линезу. Туда же отошлю всю нашу обслугу, которая нас только тормозит. Мы также двинемся в сторону владений Линеза. Как думаешь, какой вывод сделает алерец, глядя на наши маневры? Неужели сочтет, что я хочу присоединиться к сражению, о котором никто еще даже не знает? Нет, надеюсь, он поймет все правильно. Солдаты, правда, не выспятся и намучаются, форсируя эти снега, но войны выигрывают именно ногами уставших солдат. Я это знаю, ты это знаешь, знал об этом Рават, знают и алерцы. Только на сей раз мы решаем, куда пойдут войска и когда они появятся в нужном месте. Ничего не напоминает, а, сотница? Вспомни, сколько раз ты пыталась догадаться, что замыслил и куда направится противник! Так что радуйся, ибо сейчас мы подкинули им твердый орешек… А завтра, вдобавок ко всему, мы разошлем во все стороны патрули, причем больше всего их пойдет туда, где ничего, ну совсем ничего нас не интересует…

Войско, погруженное в предрассветную темноту, брело по тающему снегу.

Агатра ехала вместе с больными, на повозке, переделанной в сани. Она пыталась возражать, ей хотелось идти вместе с лучниками. Но Тереза быстро вышибла из ее головы эту дурь. Войско выступило в поход — дружеским отношениям пришел конец.

— И что это должно значить? — сухо спросила она, выслушав лучницу. — Я здесь командую конницей, с этой просьбой обращайся к своему командиру. Меня вообще не интересует, что происходит в клиньях пехоты. Пусть твои товарищи хоть на руках тебя несут, когда ты свалишься без чувств, лишь бы скорость не падала. Но за любую задержку отвечать будет твой подсотник. И учти, я тебя защищать не стану.

На этом разговор и закончился.