Северная Корея. Эпоха Ким Чен Ира на закате

Глава III СЕВЕРНАЯ КОРЕЯ ПОСЛЕ КИМ ИР СЕНА

1. Ким Чен Ир: «Не ждите от меня изменений»

По своей ментальности Ким Чен Ир прочно связан с кимирсеновской эпохой, с кимирсеновской идеологией, с кимирсеновскими методами и практикой управления обществом. «Великий полководец» мало что видел вне пределов КНДР, редко выезжал за границу. Ничего путного, кроме «отцовской классики», не читал. Американские боевики, которые он любил смотреть в молодости, да, говорят, и сейчас не прочь это делать, вряд ли могли «широко раздвинуть» кругозор нового северокорейского диктатора.

Первым советским (российским) официальным лицом, которому «посчастливилось» встретиться с Ким Чен Иром, был выдающийся дипломат и ученый М. С. Капица. В ноябре 1984 года во главе правительственной делегации М. С. Капица прибыл в Пхеньян для парафирования договора о границе между СССР и КНДР. Вот его характеристика будущего «великого полководца». «Ким Чен Ир — плотный, крепкий человек среднего роста, несколько полноватый. Лицо круглое, голова покрыта хорошей шевелюрой. Одет в серый френч, такие же брюки, носит очки в легкой оправе. Взгляд несколько мрачноватый, но держится приветливо, вопросы задает деликатно, внимательно выслушивает собеседника. Хорошо образован, речь чистая и ясная. Говорит негромко. Реагирует на шутки, добродушно смеется».[90]

Насколько известно, не понравился данный пассаж северокорейцам. Они считали, что их «вождь» заслуживает более «высоких» характеристик и эпитетов типа «великий, выдающийся, непревзойденный».

Как человек наблюдательный и опытный, М. С. Капица усмотрел в «полководце» главное — «мрачноватый взгляд». Это верно подмечено. Мрачноватость была уже в начале 80-х годов, когда Ким Чен Ир еще только входил в роль «великого» при живом отце.

Что касается образованности Кима, то здесь Михаил Степанович слукавил. Видимо, было неудобно дать иную характеристику на этот счет.

А приветлив — это верно. С иностранными гостями бывал приветлив, даже угодлив, когда стоял за спиной отца. А став «великим», позволяет себе хамство и в отношении иностранных граждан.

Ким-младший — не публичный политик. Он, в отличие от отца, не очаровывает собеседника. Более того, может достаточно грубо поговорить со своими партнерами, с иностранными гостями. Зато все высшие северокорейские чиновники начинают разговор с иностранцем о том, как «велик, непобедим и могуч» их новый «вождь». Иногда диву даешься, как это второе или третье лицо в северокорейском государстве вместо обсуждения серьезных проблем начинает славословить Ким Чен Ира, подчеркивать его суперталант в различных сферах жизни. Что это? Искренняя любовь к своему руководителю или что-то другое? Думается, это стремление обезопасить себя, не сказать ничего лишнего, что было бы истолковано соответствующими службами как отход от линии партии и «вождя». Это также стремление избежать неприятного разговора на ту или иную тему. Ведь последнее десятилетие Северная Корея постоянно ставит в «неловкое положение» своих соседей и союзника. То ядерная проблема КНДР, то ракетная проблема той же КНДР, то голод и стихийные бедствия приковывают внимание к этой стране.

Смерть «вождя» «выбила из седла» «любимого руководителя» на целых три года. Три годаКим Чен Ир вел затворнический образ жизни, не появлялся на публике, не произносил речи (а произносить он не любит их и сегодня). По конфуцианским канонам сын соблюдает траур по отцу в течение двух лет. Но Ким Чен Ир превзошел установленные конфуцианством традиции и продлил траур еще на один год.

В первые годы после смерти Ким Ир Сена «полководец» был в растерянности. Многие писали и говорили, что он действительно переживал и топил свои переживания в вине. Длительные запои не позволяли реально оценить сложившуюся непростую ситуацию. Страна погрузилась в психологическую бездну, экономика продолжала разрушаться. Этот период совпал с неурожаями, наводнениями. Разбушевавшаяся природная стихия добавила бед северокорейскому населению. И в это же время в пропагандистский оборот вбрасывается ставшая судьбоносной фраза «любимого руководителя: «Не ждите от меня изменений». Сейчас трудно определить, когда Ким Чен Ир ее произнес — в порыве пьяного загула или после похмелья. Может быть, он вообще ее не произносил. За него это сделал пропагандистский аппарат. Во всяком случае, это была маленькая победа тех, кто выступал против даже намека на отход от ортодоксального кимирсеновского курса на строительство «корейского социализма» на основе «идеологии чучхе».