Северная Корея изнутри. Черный рынок, мода, лагеря, диссиденты и перебежчики

Даже Пхеньян не способен сравниться с Чхонджином в вопросах стильности. Это может показаться неожиданным, поскольку именно в Пхеньяне обретаются как новые деньги, так и старая власть. Но порядки в столице куда более строгие, и ортодоксия поддерживается более ревностно. Это означает, что наряд, который молодая жительница Пхеньяна позволяет себе носить только дома, в Чхонджине можно спокойно встретить на улице[150]. Пхеньян считается городом лоялистов; Ким Чен Иру приписывают фразу о том, что власть в стране сохранится, пока она надежно удерживает Пхеньян. Он был гораздо менее озабочен состоянием дел в провинциях — и это отразилось как в распределении привилегий, так и в уровне бдительности правоохранителей.

Таким образом, Пхеньян сегодня остается единственной частью страны, где государство сохраняет полный контроль над общественным порядком[151]. За пределами столицы власти, конечно, обрушиваются всей силой на любое серьезное проявление неповиновения, но в целом у них уже не хватает ресурсов для того, чтобы заставлять население провинций строго исполнять весь набор правил и предписаний. А люди, в свою очередь, уже не испытывают такого уважения к властям, чтобы соблюдать их добровольно. Администрация Чхонджина, в частности, известна своим либерализмом (северокорейского извода, конечно) по отношению к общественному порядку. К тому же Чхонджин одновременно и торговый порт, и центр пограничного района. Сочетание этих факторов делает Чхонджин своего рода островком «Дикого Запада» в Северной Корее.

Торговцы в Чхонджине часто получают 100‑килограммовые посылки с одеждой — они доставляются на судах из Японии. Властям это не по нраву — но не настолько, чтобы местные чиновники в Чхонджине не закрывали на это глаза за соответствующую мзду. Содержимое этих посылок остается неизвестным до тех пор, пока их не вскроют, — и для пущей безопасности все ярлыки и прочие отметки о стране происхождения с одежды спороты. И хотя все эти разношерстные пиджаки, джинсы, юбки и другие шмотки — всего лишь обноски, от которых отказались японские потребители, они все еще гораздо качественней и более стильные, чем все то, что делают в Северной Корее (да и в Китае, если уж на то пошло).

Так что девушек из Чхонджина не сильно впечатляет даже стиль Ли Соль Джу. Одна молодая перебежчица из этого города заявила, что в костюме Первой леди в красно-черную клетку не было «ничего особенного», хотя оценила знаменитое зеленое платье, в котором госпожа Ли как-то раз появилась на публике вместе с Ким Чен Ыном. Прическу Ли Соль Джу молодая перебежчица назвала «чом чхонсыропта» (в несколько вольном переводе — несколько старомодной, неказистой) и добавила, что та никогда не носит того, чего не могла бы себе позволить любая другая женщина в Северной Корее. В то же время некоторые пхеньянские источники называют Ли Соль Джу разрушительницей правил — такая разница восприятия прекрасно иллюстрирует разницу между двумя городами.

В КНДР есть ткань собственной разработки — она называется виналон, — которую государственная пропаганда часто упоминает в качестве примера северокорейских инноваций. К сожалению, виналон некомфортен, не говоря уж о том, что для молодежи он совсем «не клевый». Молодым северокорейцам практически все, что производится в Северной Корее, представляется малопривлекательным. И хотя Япония наравне с США считается главным врагом Северной Кореи, товары из Японии пользуются огромным спросом. Когда 100‑килограммовые посылки открывают, на их содержимое сразу находится много охотников — люди хотят оставить приглянувшиеся вещи себе и прихватить еще что-то для друзей. Хотя одежда из Японии расходится из Чхонджина по всей территории Северной Кореи, местные жители снимают все сливки.

Что сегодня носят в Чхонджине? Те, кто интересуется новинками северокорейской моды, знают, что Чхонджин был первым городом в КНДР, где стали популярны джинсы в обтяжку. Одна из перебежчиц, покинувшая страну в 2010 году, рассказала, что в то время и джинсы, и любая другая одежда, подчеркивающая и выделяющая формы тела, были запрещены, но и она, и другие северокорейцы носили узкие джинсы клёш, чтобы «ноги выглядели стройнее и длиннее, чтобы ими можно было похвастать»[152]. Такая рисовка для девушек, похоже, становится новым, раскрепощающим опытом.