Северная королева. Книга 3 (СИ)

Я и не поняла до конца, как пролетел еще месяц. Все время была чем-нибудь занята, много думала, просчитывала дальнейшие ходы, советовалась, а за порогом моего временного дома расцветала весна. С ярко-голубого неба лился солнечный свет, сугробы таяли, проседали, затрудняя наше передвижение по местности. Мой ручеек с каждым днем становился полноводнее и полноводнее, между камнями вокруг башни пробивались робкие зеленые травинки. Людям хотелось больше времени проводить на улице. Я не мешала — за зиму насиделись в четырех стенах.

Второй день последнего весеннего месяца начался как обычно. Я спустилась вниз, взглянула на вбитый в углу столб и спросила:

— Уже провели черту?

— Сегодня каждый интересуется этим! Да! — усмехаясь, отозвалась Лелька.

Я вскинула бровь, а тетушка с улыбкой пояснила:

— Сегодня день особенный, праздничный. Природа просыпается от зимней спячки, и люди стремятся встретить новый день радостно.

Я нахмуренно взирала на них, и пробегающая мимо Эвильена произнесла с укором:

— Ниа, неужели забыла, какой сегодня день? А ведь как весело мы проводили его в детстве!

— Тебя оправдывает лишь то, — дополнила с ухмылкой Лелька, — что ты давно не отмечала День Пробуждения Природы.

— Очень давно, — сокрушенно выговорила я, а Каон неожиданно захлопал в ладоши:

— Весело! Весело! Праздник!

У него довольно сносно получилось выговорить эти слова, и я с похвалой потрепала его по макушке.

— Молодец! — на душе стало легче — забота оказала свое влияние, и перерожденный медленно, но восстанавливал силы, сумасшествие ему уже не грозило.

Весь день мы готовились к празднику, потому что основные события обычно проводились на закате. Около недели назад к нам прибыл обоз из Сторожевого замка, поэтому повод был двойной. Из меня вышла бы плохая кухарка, и волей-неволей я занималась детьми, пока остальные женщины, кроме Лельки, охраняющей нас, готовили еду. Заманчивый аромат тревожил обоняние, в желудке урчало. Я пыталась и сама отвлечься, и занять малышей с перерожденным. Он учился читать, буквы ему диктовала Мирель, а изучали дети одну-единственную книгу, которую я прихватила из замка — Свод Законов. Я не мешала, напевая задорную песенку вместе с Артом, улыбалась малышам Ганнверу и Виру эрт Сиарту. Они лучезарно улыбались мне в ответ. Вроде бы, расслабься, забудь ненадолго о тревогах, но не получается. Вот сидишь, наслаждаешься хорошей погодкой, но нет-нет, да жужжит над ухом назойливая муха.

Я не могла избавиться от навязчивого ощущения до самого вечера, хотя ничем не выдала своего состояния. Смеялась вместе со всеми, поднимала заздравные тосты, прощалась с госпожой Зимой и восхваляла Весну!

Когда в небе догорали последние искорки заката, а над лесом вставала полная луна, люди начали расходиться. Веселье сошло на нет, дети хныкали, и тетушке с Эви пришлось успокаивать их. В зыбком лунном свете я огляделась, неподалеку маячили силуэты Рионы и Миры, за спиной живо беседовали Рис с Лелькой, рядышком на большом камне сидел Каон и что-то насвистывал себе под нос. С другого краю находились Дуг и Орон. Последний любовно оглаживал рукоять меча, висящего на поясе и что-то напряженно обдумывал. Поймав мой прищуренный вопросительный взор, эрт Дайлиш мотнул головой, указывая вправо. Я отпустила его, понимая, что вампиру пришла пора прогуляться. Мой взгляд скользнул дальше и остановился на полыхающих в долине кострах. Мужчины все еще сидели у огня, передавая по кругу бурдюк с вином.

Мне не хотелось ни с кем разговаривать, нужно было разобраться в себе, проанализировать собственные ощущения. Я шагнула в сторону от людей и внезапно споткнулась. Дуг, молниеносно подскочив, удержал меня за локоть, а после наклонился и поднял забытую детьми книгу.

— Вот как бывает, — он сокрушенно покачал головой. — Всему нужен порядок.

Я чуть улыбнулась, выражая согласие, и двинулась к лесу. Дуг тяжело вздохнул за моей спиной, но останавливать не стал. Мне необходимо было остаться в одиночестве.

Лес встретил меня густым сумраком, стрекотом цикад, запахом мха и влажной земли. Перебравшись через поваленные ветви, я шагнула на знакомую тропинку, ведущую к ручью, словно его пение звало меня к себе. Сверху сквозь ветви, еще не успевшие одеться густой листвой, струились лунные лучи, выстилая мой путь. Я была благодарна ночному светилу, потому что в сумраке можно было легко заплутать или просто споткнуться о выступающий корень. Едва шевелились на слабом ветру проклюнувшиеся листочки, шептались под ногами стебельки взошедших трав, белели в темноте необхватные стволы деревьев, покрытые лишайниками. Лес жил собственной жизнью, переговаривался на разных языках, пел и вел меня вперед.

Ручеек звенел в овражке, приглашал спуститься и преклонить колени. Я не стала противиться, опустила ладони в ледяную, кристально чистую воду. Серебристый блеск щедрой луны стелился по земле, играл бликами в волнах, высветляя дно, отчего каждый камушек заискрил, засеребрился, а затем будто бы слился с соседним. Я только раз моргнула, а затем с преувеличенным вниманием вгляделась в открывшееся видение.