Северная Пальмира. Первые дни Санкт-Петербурга

Как с исторической, так и с художественной точки зрения самым ценным, что оставил после себя старший Растрелли, являются портреты Петра Великого. Они составляют последовательную серию изображений покровителя художника. К ним примыкает прижизненная маска из гипса, которая, возможно, служила моделью для нескольких бюстов. Среди этих бюстов наиболее известны: бюст из воска, подаренный в 1719 году ценителю искусства кардиналу Оттобони в Рим и возвращенный в 1861 году для Эрмитажа; превосходный бронзовый бюст из Зимнего дворца, где царь изображен свирепым, самодовольным и величественным, с очень хорошо изображенными деталями кружев и украшенного оружия; два бюста Петра, представляющие его в виде императора Римской империи. Помимо бюстов, мастерски изготовлена сидящая фигура Петра из раскрашенного воска, с его настоящими волосами и в собственной одежде Петра — эта фигура была создана в 1725 году, в год смерти царя. Также заслуживает внимания выполненный в манере Куазевокса мраморный бюст князя Меншикова в алонжевом парике (1720 год). Как изготовитель медальонов Растрелли известен жестяными медальонами Петра и Елизаветы (последний находится в кремлевском Алмазном фонде и довольно непригляден, поскольку Елизавета на нем кажется больше, чем на самом деле;, а также бронзовым медальоном императрицы Анны Иоанновны.

Но своей славой скульптора Растрелли в основном обязан двум величественным монументам. Один представляет собой конную статую Петра Великого; конь на этой статуе несется карьером, хоть и несколько замедленным. Впервые об этой статуе упоминается в 1724 году; по всей видимости, где-то между 1743-м и 1746 годами ее отлили в бронзе — похоже, в качестве мемориального памятника реформатору. Некоторые авторитетные историки считают, что скульптура не была отлита до 1764 года, когда эту работу выполнил Алессандро Мартелли, — но это кажется менее правдоподобным. Если ее действительно отлили в правление Елизаветы, то, по всей видимости, ей бы оказали соответствующий почет. Когда Екатерина, восхищенная делами Петра и довольная своими успехами, решила воздвигнуть монумент, который бы выражал это восхищение, она отвергла статую Растрелли; похожего отношения заслужил и его сын, вычурность зданий которого Екатерина высмеяла. Сравнивая статую Растрелли с великим творением Фальконе, которого она привлекла для создания памятника, никто ни на мгновение не усомнится, что она была права. В статуе Растрелли есть достоинство и некоторая властность, на нее приятно смотреть, — но этот памятник слишком официален, и в нем мало жизни. Он определенно относится к школе старых мастеров. Облаченный в римскую броню царь с венком на голове смотрит вперед свирепо, но каким-то невидящим взглядом. Его лошадь, поднявшая одну ногу, изображена очень хорошо, но чересчур покорна. Впечатление этот памятник производит слабое; он болезненно напоминает своего соседа через Фонтанку — памятник Александру III[19] работы Трубецкого перед Московским вокзалом. В этом памятнике абсолютно ничто не передает бьющую через край жизненную энергию Петра и дерзкое величие его устремлений (однако, чтобы быть справедливыми, следует помнить, что Растрелли, по всей видимости, и не замышлял произвести на зрителя эффект, который производила созданная Фальконе статуя).

Работа Фальконе и его ученицы Колло (выполнившей для монумента голову Петра) в 1769 — 1782 годах, напротив, превосходно передает характер этого неукротимого монарха и величие его достижений. Бешено вздыбленная лошадь, попираемая копытами змея, гордо протянутая рука, смелость в замысле статуи и ее конструкции, огромная масса гранитного пьедестала — все это удивительно соответствует друг другу. Нет, не остается никаких сомнений, что Екатерина была права. В высокомерных словах — «Петру Первому — Екатерина Вторая» — звучит и ее триумф над памятником Растрелли.

Но, несмотря на пренебрежение Екатерины, статую Петра работы Растрелли не постигло забвение. Павел I, не без оснований недолюбливавший свою мать, с огромным злорадством прервал после ее смерти работы (к примеру, рассчитал Камерона), так что нет ничего удивительного в том, что в 1800 году о статуе Растрелли снова вспомнили. Павел I поставил ее на плацу для парадов южнее созданного при нем Михайловского (в наши дни Инженерного) замка в конце Летнего сада. Словно стремясь вызвать сравнение с надписью на памятнике Фальконе, Павел поставил статую Петра на мраморный пьедестал, на котором были написаны слова: «Прадеду правнук». То, что у Павла были основания возводить свое происхождение к Петру, сомнительно — отцом Павла I, скорее всего, был Сергей Салтыков, а не Петр III.