Северная война

– Будем готовиться к новому бою, – ответил он и посмотрел туда, где полегли германские копейщики и мечники. – За нашими я уже послал, так что вскоре ударим. Как отряды лыжников на германские тылы налетят, так и наш черёд придёт.

Я, подбоченившись в седле, стал ждать. Время тянулось очень медленно, но мало-помалу отставшие всадники нашего левого крыла стянулись на холм, и произошло это очень вовремя. Конрад Третий кинул против варягов и княжеских дружин ещё не менее трёх тысяч бойцов, и те попятились. Однако отступали наши войска недолго, ибо в ряды крестоносцев полетели огненные гранаты, последние запасы волхвов, и это оказало свой эффект. Католики, как обычно, запаниковали, да и немудрено, поскольку вид горящих товарищей сильно бьёт по нервам и вселяет в людей страх. А помимо этого из темноты вынырнули лыжники княжича Вукомира и спешенные княжеские сотни Прибыслава. Так что колечко вокруг крестоносцев замкнулось, захватчики оказались в окружении. Правда, кольцо это было слабенькое, и разорвать его можно очень легко. Но сделать это мог лишь тот, кто понимал, что происходит. А для этого необходимо время, которое мы давать католикам не собирались.

– Ну… – Я кинул очередной взгляд на Градко.

– Атакуем! – выкрикнул вуй-кмет и взмахнул рукой.

Старого вояку услышали все. Воины были готовы к наступлению на королевский холм и, взбадривая себя криками «Яровит!», «Триглав!», «Перкуно!», «Руян!» и «Рарог!», языческая кавалерия понеслась на врага. Словно селевой поток, мы скатились в низину между холмами, а затем немного поднялись на следующий склон и врубились во вражеский пехотный строй. Кто был перед нами, я так и не понял, может, баварцы или выходцы из Восточной Марки, не важно. Но точно на нашем пути оказались враги, которые должны были умереть, дабы жил наш народ, и этого знания всем нам хватало с избытком.

– Бей! – прокричал я, оказавшись в толпе крестоносцев, поднял коня на дыбы и с маху опустил Змиулан.

Чья-то башка в шлеме попала под клинок, и, с удовлетворением отметив, что очередной бой начинается неплохо, я впал в боевую ярость, а мои глаза заволокла кровавая пелена. Что это значит? Что страха нет, а есть лишь желание убивать и втаптывать захватчиков в окровавленный снег. Каждый удар – в цель, движения стремительны, сил много, и есть только бой, который необходимо выиграть, пусть даже ценой собственной жизни.

Взмах меча – и чья-то смерть. Удар стременами по бокам ошалевшего коня, и он, сбивая очередного крестоносца, рвётся вперёд. Хлюпанье крови и крики людей. Звон металла и испуганное ржание лошадей. Хруст костей и запах вытекающего из вскрытых животов дерьма. Чьи-то лица, покрытые кровавой коркой. Танец клинков, посвист стрел и дротиков да огненные отблески редких факелов. Всё это вокруг меня, и я рвусь на вершину. Вперёд! За родину! За наш народ! За убитых и не родившихся детей! За обесчещенных женщин и девушек! За сожжённые города и веси! За будущее! За всё это мы идём на смерть и убиваем всякого гада, у кого на плаще или на одежде нашит крест! Вы, суки рваные, пришли сюда за поживой и ради того, чтобы навязать нам постылую веру, в которую не смогли обратить добровольно, и потому здесь крестоносцы найдут свою погибель!

– Убивай! Режь! Коли! Стреляй! – вновь кричу я и снова подгоняю жеребца.

Не время жалеть животину, ибо гибнут люди, да и вообще ни о чём нельзя жалеть. Есть только здесь и сейчас, а значит, рвите врагам глотки, братья по крови, и наша ярость переборет вражеский фанатизм!

Совершенно неожиданно противники передо мной закончились, и я осмотрелся. Рядом около четырёх десятков воинов, большинство – прусские витязи из Трусо. В двухстах метрах – королевская ставка, откуда Конрад Третий и Бернар Клервоский руководят сражением. Дальше справа на вершину прорываются рассеявшие врагов варяги и, если судить по кличам, витязи Святовида. Больше ничего не видно, и Змиулан указывает остриём на вражеский штаб, а моя пересохшая глотка выталкивает призыв к бою:

– Туда! Всех убить! Никого не щадить! Если сделаем всё правильно и переможем врагов, будет нам слава и благодарность великих предков, а нет, значит, сами себя винить станем! Гойда!

Снова конский топот. Усталые животные едва не валятся с ног, но выкладываются из последних сил и несут нас навстречу охранникам королевского холма, элитным рыцарям, тамплиерам и паладинам. Нас всего сорок человек, а их полторы сотни, все, кто остался подле повелителя Священной Римской империи и главного вдохновителя Крестового похода. Расклад – дрянь, могло быть и лучше, и можно было подождать подхода варягов или нашей кавалерии. Но ждать нельзя. Конрад Гогенштауфен отнюдь не дурак и имеет реальную возможность вновь собрать свои силы в одном месте и прикрыться щитами воинов. Так что мои мысли на поверхности: пока Бернар из Клерво и король будут спасать свои шкуры, они не смогут руководить остальными войсками, рассеянными вокруг.