Северная война и шведское нашествие на Россию

"Жители", «обитатели», "крестьяне", «горожане» — все эти наименования, пускаемые в ход шведскими летописцами похода при описании подобных происшествий, обозначают одно: народная борьба против агрессора усилилась очень заметно теперь, когда он уже стоял в центре страны, не на Северской Украине, а в «Гетманщине». Тут уж даже и не такие умные люди, как Мазепа, прозрели окончательно.

Репрессии становились со стороны шведов все более и более свирепыми, но ничего не помогало. Появились партизанские отряды из крестьян, очень активные. "10 декабря полковник Функ с 500 кавалеристами был командирован, чтобы наказать и образумить крестьян, которые соединялись в отряды в различных местах. Функ перебил больше тысячи людей в маленьком городке Терее (Терейской слободе) и сжег этот городок, сжег также Дрыгалов (Недрыгайлово). Он испепелил также несколько враждебных казачьих деревень и велел перебить всех, кто повстречался, чтобы внушить ужас другим",[372] — рассказывает с полным одобрением Адлерфельд. Дорога между Ромнами, где находилась временно королевская ставка, и Гадячем, куда Карл должен был отправиться, была не совсем безопасна от налетов казаков и партизан. Да и Гадяч был не весьма спокойным местом. 18 декабря (1708 г.) Карл прибыл туда, а как раз за час до его въезда русский отряд готовился взять город штурмом, и только известие о приближении всей королевской армии заставило русское командование отказаться от этого намерения. Уходя, русские, однако, успели сжечь до основания часть Гадяча и весь склад фуража, который там был. Русские реяли повсюду. Достаточно сказать, что даже во время движения всей шведской армии из Ромен к югу, к Гадячу, дело не обошлось без налета русского конного отряда, сторожившего недалеко от дороги, совсем близко от короля: ехавший почти все время рядом с ним принц Вюртембергский чуть-чуть не был убит русским казаком, налетевшим на него с поднятой шашкой.

В Гадяч пришел сначала Мазепа с 2 тыс. Шведского войска. Было это в середине ноября. Но неспокойно чувствовал себя старый изменник, и не любил он отлучаться от короля. Пробыв всего два дня в Гадяче, он вернулся в Ромны.[373] В Ромнах и Гадяче шведы начали практиковать новый метод для скорейшего обеспечения себя провиантом: они предлагали деньги за отбираемый провиант. Но уходя, отнимали у жителей до копейки все, что успели им дать.

Части русской армии шли параллельно движению шведов и вели все время глубокую разведку. Установив, например, что шведы идут из Ромен в Гадяч не прямой дорогой, а «посылают» на лохвицкую дорогу, генерал Ренне, стоявший в Веприке, тотчас выслал в Лохвицу целый отряд для наблюдения".[374]

11

В большие холода партизанская борьба на Украине ничуть не ослабевала, и положение шведов, разбросанных в Ромнах, Гадяче, Лохвице, Лубнах и Рашевке, становилось все менее и менее обеспеченным от внезапностей и случайных нападений. В конце ноября крестьяне на берегу Десны окружили и перебили всех до одного полтораста шведских солдат, очевидно, вышедших из своего лагеря, чтобы поискать пищи.

Когда шереметевская армия произвела у Гадяча большую военную демонстрацию (в декабре 1708 г.), то это было сделано главным образом затем, чтобы, зная характер Карла XII, выманить его из Ромен. Так и случилось. Шведская армия пошла из Ромен к Гадячу, а тогда генерал Алларт напал на Ромны и вскоре ими овладел. Быстрота, уверенность, меткость. и сила русских ударов в эту страшную зиму объясняются, между прочим, полной осведомленностью русского командования обо всем решительно, что делает и что намерен предпринять неприятель. Замерзали нередко русские военные разведчики, не успев выполнить поручения, но за них исполняли их дело добровольцы-крестьяне, являвшиеся к русским генералам со всех сторон и приносившие часто высокоценные сведения.

Петр знал, как ему помогает такое настроение населения. "Здешний народ со слезами жалуется на изменника и неописанно злобствует", — сообщал царь Апраксину. Он часто извещал именно Апраксина, далекого от театра военных действий, о народной войне: "Малороссийский народ так твердо, с помощью божией, стоит, как больше нельзя от них и требовать". Петра радовал полнейший провал вражеской пропаганды. "Король посылает прелестные к сему народу письма, но он неизменно пребывает в верности и письма королевские приносит, гнушаясь даже и именем Мазепы".

Еще далек был неприятель от Нежина, а уже там сказывалось раздражение против шведов, возмущение их отношением к населению, и проявлялась полная готовность горожан дать отпор. Они просили поскорее прислать к ним ратных людей, которые бы возглавили их поход против неприятеля: "… если бы были царского величества конные полки, и при них нежинцы, и из иных сотен казаки безмерно на неприятелей идтить желают, а ис тамошнего местечка жители ко мне присылают чтобы Московского войска хотя бы малое число прибыло к ним для початку к поиску над неприятелем, а они, де черкасы, в помощь на неприятели идти с ними всеусердно желают".