Северная война и шведское нашествие на Россию

Плохо было для шведов и то, что уже с начала4 июня стало не хватать пищи в лагере. Если еще лошадей можно было выгонять на пастбище, хотя бы с постоянным риском, то добыть хлеб оказывалось невозможным.

"Припасы становились крайне редкими. Со всех сторон только и слышны были жалобы и ропот, и слышалось такое, чего никогда не слыхали раньше...", свидетельствует тот же ближайший спутник Карла XII Нордберг.

Обнаруживались крайне обеспокоившие этого наблюдательного капеллана симптомы большой предприимчивости и бодрости духа у "московитов". 16-17 июня произошло крайне встревожившее генералитет и всю шведскую армию событие.

В "Журнале" Петра это происшествие неправильно отнесено к кануну Полтавского боя, и вот как там о нем рассказано.

Карл XII самолично с немногими провожатыми подъехал к русскому лагерю "и поехал ночью на российскую казацкую партию, которая стояла неосторожно, и некоторые из оной казаки сидели при огне, что он, усмотря, наехал с малыми людьми и одного из них, сошед с лошади, сам застрелил; которые казаки, вскоча, из трех фузей по нем выстрелили и прострелили ему в то время ногу, которая рана ему весьма жестока была".

В таком виде узнал об этой новой любопытной выходке Карла XII Петр.

Это происшествие передавалось с большими и очень отличающимися один от другого вариантами как русскими, так и шведскими источниками, причем, конечно, русские варианты могли быть, по необходимости, лишь в той или иной степени отголосками шведских. Вот как рассказывает об этом Нордберг. 16 - 17 нюня король ночевал не в ретраншементе, как всегда, а в лагере. Ему доложили о каких-то движениях в русском расположении, и он, вскочив на лошадь, в сопровождении нескольких драгун помчался к месту. Русские скрылись, а когда драгуны с королем во главе возвращались в лагерь, русская пуля пробила ступню левой ноги короля и застряла в кости, раздробив ее{79}. Последовала мучительная операция, перенесенная Карлом с очень большим мужеством, - и его шведские хвалители не перестают до сих пор умиляться (как умилялся и Нордберг) терпением и выдержкой короля, обходя деликатным молчанием тот факт, что вся эта ночная разведка, самолично предпринятая королем, была одной из абсолютно ненужных, ужасавших его окружение, выходок, которых так много было в жизни этого странного человека, избалованного безграничной властью и долгим счастьем. В данном случае последствия оказались для шведов вреднейшими. Фактически с этого момента Карл XII как верховный вождь армии, ведущей далекую, опаснейшую, уже явно наполовину проигранную войну, выбыл из строя.

"Выходцы" из шведского войска, чаще всего волохи и раскаявшиеся мазепинцы, в мае и июне 1709 г. доставляли довольно однообразно звучащие сведения о шведском лагере под Полтавой. Шведы не хотят переправляться через Ворсклу ( т. е. наступать на русскую армию) и, напротив, сами очень опасаются русской переправы на полтавский берег и вообще "живут в осторожности". С провиантом дело обстоит у шведов плохо, с фуражом для лошадей - лучше{80}.

5 июня 1709 г. Меншиков получил очередную записку от Келина, коменданта Полтавы (помеченную 4 июня). Келин сообщил, что он приступил к устройству редута под городом и что шведы, заметив работу, явились, чтобы помешать, но комендант выслал две гренадерские роты и две роты мушкетеров и в происшедшем сражении "сбил" неприятеля. Шведы были прогнаны и бежали, а "с оного места наши кололи штыками сажен с пятнатцать", после чего вернулись в город. Русские потеряли ранеными 1 капитана и 19 солдат и шестерых убитыми, а шведы "человек с восемьдесят"{81}. В этом письме есть зашифрованное (и тут же над строкой расшифрованное) известие о том, что, по словам перешедшего от шведов к русским "волошского хлопца" Сидора Гришенко, в шведском лагере к 10 июня ждут орду (т. е. крымских татар) на помощь.

Настроение шведской армии было неспокойное. И тяжелая рана короля, и всем известное отсутствие пороха, наперед уже лишавшее пехоту и конницу всякой надежды на существенную артиллерийскую поддержку, и уменьшающиеся рационы пищи, и растущая дерзость лихих русских конных рейдов вокруг шведского лагеря - все это не располагало к большой бодрости. Приходилось для поднятия духа рассказывать солдатам разные басни, будто выступает на помощь шведам Крым ("орда" или "арда") и что татары уже в Кобеляках и в Белгороде.

Приведем показания Сидора Гришенко:

"1709 г., июня 21 дня выехал из шведского войска будицкой житель мужик Сидор Гришенко.