Северная война и шведское нашествие на Россию

Еще 24 июня, после окончания переправы всей армии и всего обоза через реку Ворсклу, кавалерия расположилась между ретраншементом и лесом, и "с обеих сторон были лес и болота... и царское величество изволил пред транжиментом (ретраншементом. - Е. Т.) от леса до лесу... сделать 6 редутов, которые сделаны и осажены войсками царского величества и поставлена артиллерия". Тогда же, 24-го числа, состоялся военный совет, на котором решили о "назначении места генеральной баталии". На другой день, 25 июня, Петр осматривал неприятельское расположение и продолжалась постройка редутов: кроме поперечной линии шести редутов надлежало сделать еще четыре редута "в линию к неприятелю", которые должны были шведскую армию "разрезать надвое". Но из этих четырех редутов два еще не были окончены к предрассветным часам 27 июня. В этот же многотрудный день, 25 июня, Петр произвел смотр. 24 конным полкам, начальство над которыми во время боя он поручил князю А. Д. Меншикову, а его помощниками по управлению кавалерией были назначены генерал-лейтенанты Боур и Ренне. Тогда же было решено, что в предстоящем сражении кавалерия должна будет находиться "на обеих крылах" пехоты{103}.

После кавалерии Петр стал учинять смотр артиллерии, подчинил ее генерал-лейтенанту Брюсу и тут же определил ее роль в предстоящей баталии. Солнце село, когда был окончен этот смотр армии, и Петр вечером того же 25 июня созвал военный совет. Здесь был выработан план распределения пехоты по дивизиям "как стать в баталии", а также назначены были места артиллерии.

Когда 26 июня в пять часов утра Петр прибыл к Шереметеву и когда прежде всего "ему было рапортовало" о том, что ",в первые ночные часы" унтер-офицер Семеновского полка перебежал к неприятелю, то "царское величество изволил дознать, что оной изменник королю будет предлагать о разорвании линии чрез новонабранный полк". Догадка Петра, как видим, оказалась совершенно правильной. Времени терять не приходилось, и царь немедленно принял меры: с новонабранного полка сняли "серые мундиры простого сукна" и надели эти мундиры на солдат одного из лучших, самых крепких полков армии - Новгородский полк "и тако (Петр. -Е. Т.) предусмотрел предбудущее (sic. - Е. Т.), и перехитрил навет противных". Ни в рукописях, попавших в сборник Крекшина, ни в других материалах я не нашел подробностей о созванном в то же утро (26 июня) военном совете, "на котором многое (Петр. - Е. Т.) изволил отменить и учинить план за подписанием собственной руки"{104}. Но унтер-офицер петровской гвардии мог знать очень многое, и переполох в ставке Шереметева был вполне понятен.

В первом часу дня Петр снова произвел смотр пехотным полкам и "росписывал их по дивизиям". Ведь именно пехоте предназначалась основная роль в решающем, заключительном моменте предстоявшей "генеральной баталии". Первую пехотную дивизию "царское величество своею персоною изволил принять в правление, а прочие разделил по генералитету". Верховное же командование в бою всей пехотой (в том числе и этой первой дивизией) он поручил фельдмаршалу Шереметеву. Смотр пехоты в этот день он закончил приказом о том, как должна будет разместиться артиллерия, когда пехота будет выведена и выстроится "в линию" боевого порядка.

Вслед за этим Петр проехал к гвардии и "повелел быть пред себя" гвардейским штаб- и обер-офицерам. Тут, "сняв шляпу", он обратился к ним с речью, которую не находим в "Журнале" Петра, но находим в рукописном "Журнале великославных дел", и которая по содержанию безусловно могла принадлежать царю в такой миг, но по внешней форме носит все признаки надуманности, приукрашенности и старательно кем-то выполненной литературной позднейшей обработки.

В своей речи к гвардии в этот день Петр прямо обращался к чувству оскорбленной народной чести. Он упомянул о неприятельской похвальбе, о том, что шведы "уже в Москве и квартиры росписали, и генерал-маэор Шпара (Спарре. Е. Т.) в Москву пожалован генерал-губернатором". Сказал Петр и о том, что Карл "государство похваляется разделить на малыя княжества". Он повторил также тут то, что сказал перед битвой под Лесной, подтвердив о позоре и отлучении от общества, которые ждут тех, кто обнаружит робость; наконец, подтвердил свой приказ, "бывшей при Левенгоубтской баталии: которые на бою уступят место неприятелю, почтутся за нечестных и в числе добрых людей счисляемы не будут и таковых в компании не принимать и гнушатся их браку"{105}. Отвечал Петру тут же генерал-лейтенант Голицын, который начал с того, чем Петр окончил: с воспоминания о Лесной. Царь "изволил труд наш и верность и храбрость добрых солдат видеть на Левенгоубтской баталии... целый день воочию стояли с неприятелем, и не смешали шеренг и места неприятелю не уступили; четыре раза от пальбы с неприятелем ружье разгоралось, что действовать и держать в руках было невозможно... Уповаем таков ж иметь подвиг..."