Северная война и шведское нашествие на Россию

Шведский капрал, взятый уже после занятия Могилева Карлом, показал, что в шведской армии свирепствуют голод и болезни от недостатка провианта, и люди питаются тем, что выкопают из-под земли, в полках нет комплекта ни людей, ни лошадей, припасов не хватает по неделям. В войске говорят, что король идет на Смоленск, и "буде войска наши не дав бою отступят, то намерены будто разложить войска около Смоленска в квартеры для отдыхания... А чтоб итить на Украину о том он не слыхал". Важно отметить, что в шведском стане начали смутно догадываться, до какой степени русское отступление не позволяет непрерывно наступать и углубляться в Россию. И, по-видимому, Смоленск, а вовсе не Украина представлялись ближайшим этапом и остановкой для отдыха{30}.

Казаки умудрялись по ночам переплывать через Днепр и угонять у шведов лошадей. Производились беспокоившие шведов смелые налеты на правом берегу Днепра, который вовсе не был во власти шведов, если не считать очень близких окрестностей Могилева. Например, в Смольянах внезапно был атакован в замке генерал-адъютант Карла генерал Канифер, его охрана была разгромлена, а сам он был уведен казаками и 3 августа 1708 г. был доставлен к Петру в Горки{31}. Допрос Канифера не выяснил ближайших намерений Карла. Пленный генерал Канифер был лифляндец родом, сначала служивший в бранденбургской, потом в польской службе, а оттуда перешедший к шведам. Это был, очевидно, представитель характерной для того времени прослойки дворянского класса, кондотьер в штаб-офицерских чинах, нанимавшийся то к одной державе, то к другой. Он рассказал, что у короля только 30 пушек, что провианта очень мало, конницы 15 полков, пехоты 12 полков. Больных очень много, свирепствует кровавый понос. Показал он также: "Миру де в войске у них все и генералы гораздо желают, только королевской склонности на то не видать и не чает он, чтоб тот миф учинен быть мог чрез медиаторов (посредников. - Е. Т.), но разве де чрез пересылку меж обоими государи". Он дал характерную (и вполне согласную со всеми известными нам источниками) картину положения в главной ставке шведского короля: "О королевском намерении ничего он подлинно не ведает, для того что король ни с первыми генералами, ни с министрами о том не советует, а делает все собою и генералу квартермистру повелит о всех дорогах разведав учинить и подавать росписи себе... а консилиума (совета. - Е. Т.) он ни с генералами ни с министрами никогда не имеет, а думает он все один, только в разговорах выспрашивает и выслушивает, кто что говорит". Канифер все же прослышал, что король хотел пойти из Могилева на Москву прямым путем, но "понеже ныне слышит, что везде все вытравлено", то Канифер думает, что Карл пойдет к Украине{32}.

Есть данные, что уже в самом начале шведского похода, когда неприятель имел в виду вторжение не через Украину, а из Белоруссии через Смоленск и Можайск на Москву, он заблаговременно рассылал прокламации на русском языке, а не на украинском, как позже, и направлял их в города, лежащие на линии Смоленск - Москва. Оказывается, что в Гданьске (Данциге) была типография, "цело друк слов словенских", которая печатала "множество всяких возмутительных писем", и эти письма шведы хотели "чрез шпионов посылать в край нашего государства". Поэтому Петр велел "везде сие объявить всем" и, в частности, послал в марте 1708 г. наказ именно в Можайск, воеводе Шишкину, чтобы он приказал эти "возмутительные письма" приносить, а воевода чтобы чинил строжайший розыск шпионам, которые хотят "тем обманом народ привести в возмущение"{33}. Ясно, что в это время с точки зрения шведов Можайск был одним из русских городов, который в сравнительно непродолжительном времени должен подвергнуться нашествию.