Северная война и шведское нашествие на Россию

Что означает в устах короля Карла XII эта фраза о ненужности обозов, очень хорошо могли бы пояснить поляки и саксонцы, которые знали, как пользуются шведские солдаты предоставленным им правом добывать себе самим пропитание у жителей оккупированных местностей. "Точию несказанные варварства чинят в Саксонии, и не точию жестоко правят кантрибуцию (sic. — Е. Т.), но у мужиков ноги, обертя соломою, жгут и иными муками мучат, жен и детей отъимают, ныне же уже и жечь почали и уже два города и несколько деревень сожгли. Сие суть великодушие шведов",[223] — так писал Петр, еще наблюдая шведские подвиги в 1707 г. И это было, когда Август уже капитулировал, подписал Альтранштадтский мир. Что делали шведы, проходя Литвой и Белоруссией в разгаре войны, это было крайне просто угадать.

Витворт не верит, чтобы Карл всерьез думал, что можно, нападая на Россию с целью ее завоевать, справиться с этим «небольшим» затеянным им предприятием так легко и, главное, до такой степени быстро, что незачем тащить за собой задерживающие движение армии тяжелые обозы и артиллерию. Карл только рисуется, бравирует, хочет вид показать, что для него завоевание России — дело решенное и что хорошо бы не обременяться в этой предпринимаемой прогулке в Москву никаким излишним багажом.

Конечно, при всем невежестве Карла относительно России и русских, при всей его доходившей до невероятных размеров кичливости и самоуверенности он не мог «презирать» ни обозов, ни артиллерии. Он запасся, вступая в Литву, и тем и другим. Но артиллерии он взял в самом деле мало, и русская артиллерия во всех решительных боевых встречах этой войны оказывалась сильнее шведской, русский порох лучше шведского, русские канониры стреляли более метко. И когда в литовских и белорусских топях и в болотах Северской Украины погибла большая часть этой артиллерии, то шведские генералы стали уже возлагать все свои упования на Мазепу, нового друга, у которого припасено в Батурине видимо-невидимо пушек. Так обстояло дело с артиллерией. Мы видим, что Карл только щеголял своим «пренебрежением» к артиллерии. Он, правда, проявил (как и вся его свита, и не только относительно артиллерии) глубочайшее невежество насчет боевых средств и подготовленности противника и гибельное для судьбы шведов легкомыслие.

В еще большей степени рисовался и щеголял Карл своим «пренебрежением» к обозам. Нет, это было только рисовкой, он в данном случае своей похвальбой делал себя в глазах посторонних лиц, вроде того же англичанина Витворта, легкомысленнее, чем был на самом деле.

Во-первых, он запасся обозом, следовавшим за частями его армии. Во-вторых, как мы видели, он соображал, что Россия не будет кормить его армию так, как кормила богатая и сразу покорившаяся Саксония или как плохо сопротивлявшаяся при Августе и вовсе не сопротивлявшаяся при Станиславе Лещинском Польша. И именно поэтому он, начиная нападение на Россию, сделал то, чего до сих пор, действительно, не делал никогда: он определенно приказал Левенгаупту взять все то, что могли дать Курляндия, Лифляндия, наконец, Польша и Литва, еще пока не примкнувшая к Синявскому, и составить громадный обоз, движущийся колоссальный склад боеприпасов и продуктов потребления. Для охраны этого обоза Карл отдал Левенгаупту в распоряжение целую армию. И когда Витворт писал из Москвы своему начальству в Лондон об этом явном хвастовстве и «аффектации» шведского короля, прикидывающегося, будто ему для завоевания России даже и не нужно никаких обозов, в это самое время Карл XII, у которого казаки успели отбить немало припасов при нечаянных нападениях на арьергард, с большой тревогой ждал Левенгаупта с его обозом, а солдаты уже понемногу начинали подголадывать и все больше и больше интересовались ягодами и встречаемыми в литовских лесах растениями, съедобность которых пришлось определить этим грядущим завоевателям России. Витворт уже знал кое-что. "Если хоть наполовину правда то, что передают русские из слышанного от дезертиров и пленных, о нужде в лагере короля, то это окажется величайшим препятствием для его намерений", — пишет Витворт в Лондон.

Он писал это донесение из Москвы 17 сентября. А спустя одиннадцать дней почти весь обоз, с такими трудностями и расходами собранный Левенгауптом, был в русских руках или частично погиб, утопленный в р. Соже.

13

Под непосредственным впечатлением боя под Раевкой, где шведы положили около полутора тысяч человек и где сам король был на волосок от гибели, армия Карла XII вступила в село Стариши, которому суждено было стать самым северным и в то же время самым восточным пунктом, до которого дошло шведское нашествие. Тут между 11 и 13 сентября 1708 г. и состоялось историческое решение: изменить план похода и, имея по-прежнему конечной целью Москву, идти туда не по дороге Смоленск — Можайск, но через Украину.

Вот как рисуют нам шведские свидетельства этот знаменательный поворот.