Северная война

– Смело, подполковник Погодин, перевози в Шлиссельбург свою семью! – утвердительно кивнул головой Егор. – Надумал закладывать новый дом? С ума, что ли, сошел? Бери себе любой несгоревший, что остался после шведов, перестраивай, надстраивай… Вот по этому поводу и подсуетись – незамедлительно туша крепостные пожары. Да, еще. Если все будет нормально, без всякой вороватой ерунды, то так и быть, разрешу тебе, Погодин, взять все крепостное снабжение под кошт фамильный. У тебя же, если мне память не изменяет, под Новгородом расположена серьезная мыза продовольственная: со скотным двором, свинарником, коптильней, мельницей, дельной пасекой, грибоварней… Если проявишь себя достойным, то велю Бровкину Ивану Артемовичу, чтобы он выделил тебе делянку сладкую, надежную… Чтоб по продовольственным припасам вся крепость и была бы под тобой. Но без воровства наглого! Десять копеек с рубля полновесного, не более. Проверю и перепроверю потом многократно, так тебя растак… Ухов, исчадие ада, трубку мне быстро раскури! А тебе, Фролка, – Егор пристально посмотрел на Иванова, – другое задание будет, не столь приятное. Ты назначаешься старшим по команде похоронной. Что морду кривишь? И этим наиважнейшим делом надобно кому-то заниматься… Возьмешь у генерала Апраксина батальон, который вчера так и не успел поучаствовать в деле, и – вперед. Я же сейчас трубочку выкурю и посплю немного. А часа через три-четыре займусь отправкой на Новгород обозов с ранеными да контужеными…

К вечеру от Старой Ладоги пришел новенький парусный ял, гонец передал Егору письмо от контр-адмирала Бровкина. В своем послании Алешка, уже знающий о смерти жены, просил отпустить его в полугодовой отпуск.

«Ну и на кого прикажете заменить маркиза? – запаниковал внутренний голос. – Не было печали, блин… Думай, братец мой, думай…»

Через неделю, взяв с собой только Ухова, Солева и Иванова, Егор взошел на борт «Луизы», уже вернувшейся от Кексгольма.

– К Заячьему острову правь! – велел Егор шкиперу Фролову. – Там у боярина Таничева, говорят, банька выстроена приличная. Попариться от души, помыться полноценно – первое удовольствие по воинским походам.

Баня, и на самом деле, оказалась жаркой, чудной и душевной, а вот Алексея Таничева на объекте уже не наблюдалось.

– Ногу сломал боярин, в Новгород его повезли, болезного, – сообщил Егору батальонный командир – подполковник Захар Семенов. – За вениками пошел воевода: никому не мог передоверить этого важного дела, лично решил наготовить. Для ускорения процесса (ломать-то по одной ветке было лень!) он взял с собой острую шведскую пилу, выбрал березу – повыше и потолще, спилил ее… Дерево упало, подпрыгнуло на камнях, да и вмазало своим комлем Таничеву по ноге. Перелом получился… Жалко Леху, дельный был мужик! Без него и все дела строительные встали.

Это было правдой, на Заячьем острове, действительно, не наблюдалось ни единого признака ударной стройки: горело несколько дымных костров, вокруг которых, весело и беззаботно пересмеиваясь, сидели на бревнах бородатые и лохматые мужики, а от возводимого фундамента долетал ленивый перестук одинокого топора.

– Да, непорядок! – недовольно покрутил головой Егор и заулыбался, краем глаза заметив настойчивый и умоляющий взгляд Солева: – Что, Илья Федорович, хочешь забрать эту будущую крепостицу под свою руку?

– Хочу, господин генерал-губернатор! – честно признался поручик, вытянувшись в струнку и преданно тараща на Егора свои ярко-васильковые глаза. – Чем я хуже Прошки Погодина? Все выполню, не подгажу! Не сомневайтесь, Александр Данилович, господин генерал-губернатор…

Пришлось срочно искать перо, бумагу и чернила и, прямо в тесном предбаннике, под заздравные оловянные чарки, наполненные крепкой перцовкой, строчить новый генерал-губернаторский указ. Да и Илюшу Солева в срочном порядке Егор произвел – сугубо для солидности – в подполковники.

– Вот, Фролка, еще один наш товарищ в люди вышел! – печально вздохнул Ухов, недовольно косясь на Егора. – Только мы с тобой остались неприкаянными простолюдинами. Ты – поручик, я и вовсе простой и бесправный сержант…

Когда «Луиза», подгоняемая легким северо-восточным ветерком, находилась в полутора верстах от восточного мыса острова Котлин, шкипер Евсей Фролов чуть испуганно обратился к Егору:

– Господин генерал-губернатор! Прямо по нашему курсу, ближе к берегу, на якорях стоит незнакомый трехмачтовый бриг. Что делать будем? Поворачиваем назад? Готовимся к бою? Это же наверняка швед, больше некому… Может, для начала, пристанем к берегу, встанем на якоря, проясним – что да как?

– Не стоит волноваться, любезный шкипер! Идем прежним курсом и якоримся рядом с этим славным корабликом! – легкомысленно велел Егор, неотрывно наблюдая в подзорную трубу за балтийскими серыми водами. – Очень уж мне знаком силуэт данного судна. Не иначе это славный датский шкипер Лаудруп пожаловал к нам в гости! А сей бриг, скорее всего, носит гордое имя – «Король».