Северная звезда

«…Дорогая племянница! Сообщаю тебе, что у нас все хорошо. Я выхожу замуж за человека по имени Фома Ильич Топляков. Он биржевой маклер, имеет двух сыновей-подростков и дочку одиннадцати лет. Я собираюсь переехать к нему, уже укладываю вещи. Разумеется, я буду следить за домом до твоего возвращения. К тому же здесь остаются Глаша и Перфильевна. Марта тоже выходит замуж за достойного человека, бывшего кондуктора флота, ныне механика в Кронштадтском порту. Без тебя дом кажется пустым и заброшенным, и я с радостью переберусь туда, где меня будут окружать дети… Надеюсь, и ты, и Дмитрий вернетесь с этой ужасной Аляски как можно быстрее. Береги себя… Я так давно не получала от тебя вестей. Верю, что у вас с Дмитрием все хорошо, что вы оба здоровы и счастливы. Возвращайтесь, я буду рада видеть ваших малышей, да и не дело тебе таскаться по всяким полярным льдам. Посылаю тебе еще денег, мало ли что. Когда вы собираетесь возвращаться? Чаю, теперь уже скоро. Очень люблю тебя и скучаю. Твоя тетя Христина, теперь уже отныне Топлякова».

Глаза Маши наполнились слезами. Если бы только тетя Христина знала, как она несчастна!

Той же ночью, проснувшись, услышала разговор с одним из деловых партнеров, а может, и приятелей Джозефа.

…– То-то и есть, слишком хорошенькая, – басил незнакомец. – Слишком хорошенькая, чтобы быть иной, чем она есть. Эта страна кого хочешь испортит. На этой гребаной Аляске и святая рано или поздно станет шлюхой.

Смит сердито заворчал:

– Мэри не какая-нибудь шалая бабенка. Сразу видно, порядочная. И очень страдала, но не пошла по кривой дорожке. Да, в конце концов, шлюха, не шлюха… Кто знает, может быть, так оно и есть. Но эта не такая. Что-то в ней не то, а что именно, не знаю. Наконец, мало ли миллионерш из кафешантанных певичек и актрисок?

– Так я же тебя, Джо, и не отговариваю…

…А через несколько дней в доме Смита состоялась вечеринка в честь очередных успехов бизнеса. На одном из приисков, принадлежавшем компаньонам, в Маунт-Айс, нашли богатую золотую жилу.

– Истинно говорю, – весело изрек входящий Джо, доставая из-за пазухи пару бутылок дорогого виски. – Дела идут в гору, а доллары текут если и не рекой, то хорошим ручейком. Жила дает по двадцать долларов с каждой промывки, а в ней еще будет верных восемьдесят футов. Этак до второй Бонанзы недалеко! Мэри, сядь и отпразднуй с нами, как-никак мы почти муж и жена.

Они вчетвером расположились вокруг стола… На столе оказалась копченая оленина, лососина, свежий белый хлеб и виски. Налили и Маше, правда, на три четверти разбавленного содовой. Рон принес откуда-то банджо и спел несколько песен из своего богатого репертуара. Все весело беседовали, вспоминали разные случаи.

Машу, впрочем, довольно скоро начало клонить в сон, и она уже собиралась покинуть их, чтобы те могли продолжить веселье, не стесняясь женского общества, как вдруг слух её резануло смутно знакомое, хотя и странное слово из рассказа Смита.

Она навострила уши.

– Ничего не понимаю. – Рон уже оборвал речь её гражданского мужа. – Какой еще Вендиго?

В ответ Джозеф ничего не сказал, пожимая плечами.

– Вендиго?! – вместо него заявил Милхавн. – Ну, краснокожие говорят, что такое создание водится в тайге, а они тут тысячу лет жили. Еще когда кто-нибудь из местных сходит с ума, про него говорят, что он видел Вендиго.

– Так что еще о Вендиго? – переспросила Одинцова, почему-то напрягшись.

– Дорогая, это разговор не для женщин, – хмуро пробурчал Смит, но Эд пропустил это мимо ушей.

– Да так. Никто его не видел, но говорят, что это такой северный зверь, а может, и не совсем зверь. Невидимый, злой и огромный. А еще очень быстро бегает. Лосями питается, но человечина ему за лучшее лакомство. Еще болтают, что самок у него нет, но ежели поймает лосиху, то перед тем, как сожрать, оприходует… кхм, извини, Мэри…

– Бабушкины сказки! – буркнул в пространство Рон, подливая себе хмельного.

– М-да, может, оно и так, но только вот индейцы хоть и дикари, но в лесу они как у себя дома и просто так чего не сболтнут!