Северное сияние

Лорд Азриэл встал и отвернулся от камина. Теперь она видела его во весь рост и удивлялась, насколько он отличается от пухлого Дворецкого, от сутулых, медлительных Ученых. Лорд Азриэл был высок и широкоплеч, глаза на суровом смуглом лице сверкали свирепым весельем. Это было лицо человека, которому можно только подчиняться или противостоять, – человека, который не потерпит ни покровительства, ни жалости. Все движения его были свободными и гармоничными, как у дикого животного, и, оказавшись в такой комнате, он напоминал дикое животное, запертое в тесной клетке.

Сейчас его лицо было задумчиво и сосредоточенно. Его деймон подошел к нему и прислонился головой к его поясу, а он, посмотрев на него невидящим взглядом, шагнул к столу. У Лиры что-то оборвалось в животе: лорд Азриэл вынул пробку из графина с токаем и наливал себе бокал.

– Нет! – Тихий крик вырвался у нее невольно. Лорд Азриэл услышал и обернулся.

– Кто здесь?

Лира уже не владела собой. Она выскочила из гардероба, подбежала и выхватила бокал из его руки. Вино пролилось на край стола и на ковер, бокал упал и разбился. Дядя схватил ее за руку и больно вывернул.

– Лира! Какого черта ты здесь делаешь?

– Отпустите меня, скажу!

– Я тебе руку оторву. Как ты смела сюда войти?

– Да я вам жизнь спасла!

Оба на мгновение умолкли; девочка корчилась от боли и гримасничала, чтобы не закричать во весь голос, а дядя смотрел на нее сверху, нахмурясь, как грозовая туча.

– Что ты сказала? – произнес он спокойнее.

– Вино отравлено, – выдавила она сквозь зубы. – Я видела, как Магистр насыпал в него порошок.

Он разжал руку. Лира опустилась на пол, и взволнованный Пантелеймон сел ей на плечо. Дядя смотрел на нее со сдерживаемой яростью, и она не осмелилась встретить его взгляд.

– Я просто зашла посмотреть, как выглядит комната, – сказала Лира. – Я знала, что нельзя. Хотела сразу уйти, пока никого нет, но тут услышала Магистра, и деться было некуда. Только спрятаться в гардеробе. И увидела, как он сыплет порошок в вино. Если бы я не…

В дверь постучали.

– Это Швейцар, – сказал лорд Азриэл. – Быстро в шкаф. Только шелохнись там – пожалеешь, что родилась на свет.

Она кинулась туда и едва успела закрыть за собой дверцу, как лорд Азриэл крикнул: «Войдите».

Как он и сказал, это был Швейцар.

– Да, милорд?

Старик нерешительно остановился в дверях, а позади него виднелся угол большого деревянного ящика.

– Да, Шутер, – сказал лорд Азриэл. – Заносите оба и поставьте у стола.

Лира немного успокоилась и только теперь позволила себе почувствовать боль в плече и запястье. Она могла бы и заплакать, если бы была из тех девочек, которые плачут. Но она только стиснула зубы и слегка пошевелила рукой, чтобы отпустила боль.

Раздался звон разбитого стекла и звук разлившейся жидкости.

– Черт возьми, Шутер, старый растяпа! Смотри, что ты наделал!

Лира увидела. Дядя сшиб со стола графин с токаем и сделал вид, что зацепил его Швейцар. Старик осторожно опустил ящик и стал извиняться.

– Простите, милорд… он, должно быть, оказался ближе, чем я думал…

– Уберите это безобразие. Скорее, пока не промок ковер!

Швейцар и его молодой помощник поспешно удалились. Лорд Азриэл подошел к гардеробу и вполголоса сказал:

– Раз уж ты здесь, пусть от тебя будет польза. Когда придет Магистр, внимательно следи за ним. Если заметишь что-то интересное и скажешь мне, постараюсь, чтобы твой проступок остался без последствий. Понятно?

– Да, дядя.

– Зашумишь тут – я тебе не помогу. Сама ответишь.

Он отошел и снова стал спиной к камину; тут же появился Швейцар со щеткой, совком для стекла и тазиком с тряпкой.

– Могу только повторить, милорд: я очень виноват, не знаю, как мне…

– Просто уберите это.

Как только Швейцар начал собирать тряпкой вино с ковра, постучался Дворецкий и вошел вместе со слугой лорда Азриэла, Торольдом. Они несли тяжелый ящик из полированного дерева с медными ручками, но, увидев, чем занят Швейцар, остановились как вкопанные.

– Да, это токай, – сказал лорд Азриэл. – Жалко. Принесли фонарь? Поставьте, пожалуйста, ближе к шкафу, Торольд. Я повешу экран напротив.

Лира поняла, что через щелку ей будет виден экран и все, что на нем покажут. Интересно, подумала она, специально ли для этого дядя поставил так фонарь. Под шум приготовлений – слуга разворачивал жесткое полотно и натягивал на раму – она шепнула:

– Видишь? Не зря, значит, пришли?

– Может, не зря, – сухо произнес Пантелеймон тонким мотыльковым голосом. – А может, зря.

Лорд Азриэл стоял возле камина, попивая кофе, и угрюмо наблюдал за Торольдом, который раскрыл ящик проекционного фонаря, снял крышку с объектива и проверил уровень керосина в бачке.

– Керосина достаточно, милорд, – сказал он. – Вызвать техника для демонстрации?

– Нет. Буду показывать сам. Спасибо, Торольд. Они уже пообедали, Рен?

– Кажется, заканчивают, милорд, – ответил Дворецкий. – Если я правильно понял мистера Коусона, Магистр и его гости не станут мешкать, услышав, что вы здесь. Унести поднос?

– Унесите.

– Хорошо, милорд.