Северное сияние

Потом спросил ее, не нуждается ли она в моей помощи в связи с ремонтом крыш.Она смешалась. Я же продолжал обыгрывать эту банальную остроту, в появлении которой, впрочем, повинна она сама. Разве тогда, прийдя за мной в кафе «Централь», она не сказала, что у нее дела в связи с ремонтом крыш? Сказала или не сказала? Она кивнула. Но сегодня она никак не может, сегодня нельзя. Почему нельзя? Не хотела объяснять. Может, у них снова какой-нибудь вечер с джазом? И ей надо готовиться? Я становился груб и агрессивен, у меня раскалывалась голова от вчерашних возлияний, нервы были натянуты до предела. Она взглянула на меня так испуганно, будто бы со мной не все в порядке и я несу черт знает что. Действительно, я говорил слишком громко, так что за соседними столиками начали оборачиваться. Или, может, она с Буссолином, этим принцем мухобойным, проводит мероприятия, связанные с ремонтом крыш? Ты прекрасно знаешь, что мы с Борисом друзья, сказала она, он очень добрый и благородный человек. — И смазливый, сказал я, какие у него симпатичные усики. Быстрым уверенным движением потушила сигарету в пепельнице. Взяла со стола перчатки. Не понимаю, что она пыталась доказать. Ведь я же хотел, чтобы мы отправились туда, в ту пустую квартиру, где мы будем одни и сможем смотреть, как сползает по стеклу мокрый снег, сможем слушать тоскливые завывания ветра, который бродит по деревянной галерее над двором и поет совсем иначе, чем там, в вершинах сосен, в Каринтии; там он гудит так, что становится страшно. Она ушла не попрощавшись, а ведь я не желал ничего, кроме ее теплой близости, ее мягких движений и тихих слов. Ничего, только бы не оставаться одному, а быть с ней — единственным человеком, с которым мне хотелось быть в этом городе. И она тоже говорила, когда мы в последний раз были на Корошской улице, когда в последний раз занимались ремонтом крыш,она говорила, что хочет всегда быть со мной, что в ней нарастает какой-то безотчетный страх, она сама не знает отчего; что только я ее успокаиваю, что ей постоянно слышатся тоскливые песни похорского ветра и отдаленный грохот, как тогда, когда она жила в прилепившемся к горе домике на краю леса, когда она от страха залезала под одеяло или прятала голову под подушку. Так почему же она теперь ушла? Слушает дурацкие сплетни на вечерах с джазом, вместо того чтобы быть со мной — единственным человеком, умеющим находить для нее нужные слова. Дело в том, что ей нужен я, ей хорошо со мной, и мне она нужна, я тоже не могу без нее. Не могу же я все время пить в компании тех двоих, в Ленте, не могу же я постоянно хлестать эту отраву, от которой ум заходит за разум. У меня все еще перед глазами неотступно стоит лицо Ивана Главины, налитое кровью, кажется, кожа сейчас лопнет и кровь брызнет из этого лица.

Когда подошел официант, я так резко бросил деньги на стол, что чашечка слетела вниз и покатилась ему под ноги.

В гостинице до позднего вечера спал. Проснулся в жутком состоянии: в груди что-то сжималось и давило, и я не мог понять ни где я нахожусь, ни что со мной происходит.

34

Вечером на улице возникла какая-то перебранка. Я отворил окно и увидел внизу две группы молодых людей. Поругавшись, они разошлись каждая в свою сторону. На утро готовилась манифестация. Весь город был оживлен. Кругом униформа, вооруженные люди, гостиница полна громких голосов, музыка, пение, вначале вдохновенное, потом все более заунывное, пьяное.

Марьетица совсем потеряла чувство меры, забыла об осторожности, об окружающих, о женском достоинстве, о портье, обо всем. Кто их знает, где они готовились к утренней демонстрации. Убежала от них и пришла ко мне. Глаза ее были заплаканными, от нее пахло вином. Она странно усмехалась, курила сигарету за сигаретой, была со мной и, прижавшись ко мне, заснула. Кружится, кружится этот мир, все быстрее кружится, и я ничего не могу поделать. Кружится, и от этого кружения меня охватывает какое-то оцепенение.

Рано утром нас разбудил грохот марша. Должно быть, капельмейстер взмахнул своим жезлом под самыми гостиничными окнами. Заиграло и загрохотало. Мы вскочили. Я подошел к окну. Вокруг оркестра стояли молодые люди в униформе. Значит, сегодня снова будут маршировать. Человек с красной повязкой на рукаве ходил по рядам и поправлял галстуки. Молодые люди выстраивались в правильные квадраты. Тут же толпились господа в черных парадных костюмах. Марьетица несколько сконфуженно и вроде бы испуганно одевалась. Вчера вечером была пьяна, это несомненно. Сегодня напьюсь я. Одеваясь, она на меня не глядела. Меня не трогает, что она уходит. Хочу побыть один, чтобы остановить кружение в голове. Надела пальто и какое-то время стояла посреди комнаты. Потом прямо так, в одежде и в ботах, бросилась на постель и зарылась головой в подушку. Думал, разрыдается. Но нет. Лежала тихо.