Северное сияние

— А… А зачем мы сюда приехали? — мне кажется или в его голосе паника?! Не изменяясь в лице, также молча, вынимаю из кобуры пистолет и передергиваю затвор.

— Беги.

— Что?!

— "Бешеных собак пристреливают, не так ли?" — произношу спокойным тоном, — Беги…

— Зачем? — голос становится все более истеричным.

— Затем, что ты не колешься, а значит я не смогу тебя посадить. Но, т. к. такую мразь я и отпустить не могу, — я спокойным будничным тоном доводила до него информацию, — То мне остается только одно…

— И что это? — глаза с ужасом смотрят на меня.

— Беги! — мощно рявкнув, направляю ему в лицо ствол, — Попытка к бегству, мальчик… Имею полное право тебя завалить. Беги, гаденыш!!!

— Я не буду! — истерично орет, хватаясь обеими руками за ручку дверцы.

— А ну, отпусти ручку!

— Нет!

— Беги, тебе говорят!

— Нет!!!

— Михалыч, а ну… — вдвоем, мы битых десять минут пытались оторвать его от ручки. Какое там! Он как будто сросся с ней… За эти десять минут я почти сорвала голос, потому что не переставала бешено орать на него. Наконец-то мы отстали от него… Выругавшись, я стала ходить вокруг машины, изредка потрясая стволом и смачно матерясь, — Ну, все! С меня довольно… Извини, Михалыч. Придется опять тачку мыть!

— Да ладно… В первой, что ли?! — он потрясающе подыгрывал мне, — Хотя погоди, где-то у меня должна клееночка валяться…

— Помогите!!! — во всю глотку заорал окончательно выбитый из колеи парень.

— Не ори, сынок… — спокойно ответил наш водила, — Я так далеко нас завез, тебя здесь никто не услышит.

— Ну, где там твоя клеенка?! — когда из недр машины действительно показался кусок чего-то, отдаленно напоминающего полиэтилен, я мысленно рассмеялась: "Ведь это та дрянь, что он на землю стеллит, когда тачку ремонтирует!", — Отлично! — дождавшись, когда он накинет это нечто на "боливар", я приставила дуло к затылку парня. Сгорова трясло… — Вите привет передавай! — я взвела курок…

— Стойте!!! Стойте! Я все… все расскажу, только не убивайте! — он плакал, — Не надо, пожалуйста… Я все расскажу… Не надо… — я со смесью отвращения и жалости смотрела на это существо.

— Расскажешь все подробно… Как у тебя оказался этот штык-нож. Как ты убил Александрова и Ирину Хмельницкую. Как оказался у меня дома, и что там произошло. Все, понял?!

— Да! Да, я все понял… — он энергично закивал головой

— И не дай Бог, соврешь… — я сильнее прижала дуло к его голове и перешла на шипящий шепот, — Ничто и никто не помешает мне привезти тебя сюда ещё раз… И поверь мне, я уже не буду такой доброй, сучонок! — убрав пистолет, отхожу на шаг назад, — Залазь в машину… и штаны по дороге не потеряй!

Михалыч закрывает дверь за напуганным до потери пульса пацаном, и мы оба садимся в кабину:

— Тебе бы в кино играть, начальник! — со смехом замечает водила.

— В кино и без меня бездарей полно… — улыбаюсь и возвращаю в пистолет "магазин", — Поехали в управление, что ли?!

— Штаны ему менять-то не надо?

— В мокрых посидит… — взревев мотором, ГАЗик выруливает на Ленинградку и направляется в сторону города.

Подъехав к зданию ГУВД со служебного входа, я вывела все ещё напуганного до полусмерти пацана из машины и, держа его за плечо, завела в здание. Там меня уже ждали. Как только я вошла, ко мне кинулся Лёха, не скрывая облегчения во взгляде. Рыдван лишь кивнул головой, в знак приветствия, а вот майор… Увидев Диму, он как-то странно изменился в лице, но быстро сумел взять себя в руки и шагнул к нам. Видимо, хотел что-то сказать, но не успел, потому как Сгоров, увидев, наконец-то, человека в форме — им оказался наш сержант Петренко — вывернулся из моих рук и, подскочив к нему, бешено затараторил:

— Товарищ начальник, я все скажу! Вы только запишите обязательно! Сгоров Дмитрий Иванович, 88-го года рождения… Ну, записывайте же! Я хочу признаться в убийстве двоих человек: Александрова Виктора и Хмельницкой Ирины Николаевны… Ну, что же вы не пишите?! — он почти рыдал, — Пишите же, ну? Я все расскажу… — обернувшись, он увидел меня, — Только уберите меня от этой сумасшедшей!!! — парень перешел почти что на визг.

— Так! Спокойно! — Рыдван взял бразды в свои руки, — Вы хотите сделать признание? Отлично! Пойдемте наверх, в кабинет… Я сниму с вас показания. Не надо так нервничать, Дмитрий Иванович, все нормально. Вас тут никто не тронет, не бойтесь… Пойдемте!

Илья увел парня наверх. Вслед за ними ушел Любимов, а я осталась стоять возле двери вместе с Лёшкой…

— Как она? — наконец-то решился нарушить тишину напарник.

— В реанимации… — устало опускаюсь на ступеньку лестницы.

— А шансы? — садится рядом.

— 50 на 50, - устало потираю глаза и смотрю на Лёху, — Состояние стабильно тяжелое… Если за эти сутки ухудшений не будет — выкарабкается.

— Ясно… — посмотрев на меня, он расплывается в улыбке, — Ну, и рожа у тебя, Максимова!

— Иди ты… наверх! — с улыбкой встаю и направляюсь к выходу.

— Ты куда это?!

— Домой… наверно домой, спать.

— Ни пуха…