Северное сияние ее глаз

— Вы лично знакомы с девушкой, к которой идете? — спросила она.

Я покачал головой.

— Вы уже спрашивали вчера. А это обязательно?

Кажется, я знал, что она скажет дальше.

— Поймите меня правильно, Кирилл…

В точку. Я позволил себе незаметно улыбнуться. Екатерина, впрочем, не заметила. Она плохо спала сегодня ночью, помимо клубники от нее пахло усталостью. Усталость ведь не скрыть даже самыми дорогими духами.

— Послушайте, как это звучит со стороны. В больницу попадает человек, который идет пешком через полстраны. Он хочет найти в ресторан, который ему приснился, и встретиться с девушкой, которая тоже ему приснилась. Слава богу, что город существует.

Я улыбнулся, теперь уже открыто, и сказал:

— Наверняка в психиатрии даже есть какой-нибудь термин, который все объясняет.

— Да. Навязчивая идея.

— И термин не позволяет выписать меня из больницы?

Екатерина кивнула.

— Частично, да, — сказала она, — я должна провести обследование и поставить диагноз. Только после этого мы сможем вас выписать.

— А сколько понадобится времени?

— Пару дней.

— А я успею добраться до Вьюжного к среде?..

Катя как-то странно на меня посмотрела. Она не верила ни в мой сон, ни в мою мечту, ни в девушку, которая ждет в ресторане "Северное сияние". Доверительные нотки в ее голосе такие же ненастоящие, как и запах клубники посреди снегов на краю света.

Я бы тоже не поверил на ее месте. Она не была в моих снах. Она не умирала. Обыкновенная девушка, у которой на лице читается усталость, разочарование и депрессия… Может быть, мне и не захотелось бы становиться на ее место. Честное слово.

— Я ведь успею? — упорно повторил я, и Катя отвела взгляд.

Несколько минут в палате царила тишина. Я слышал, как тикают часы над дверью. Я думал о том, идет ли сейчас на улице снег, или светит солнце. Дорогу, что приведет меня в город, могло завалить. А, может быть, все развезло от грязи, и там теперь разве что на танке проехать можно. А ведь осталось всего четыре дня. Успею ли я к среде?

Два года назад город Вьюжный казался таким далеким и нереальным, что я не задумывался о времени. Дата в календаре, обведенная толстым черным маркером — была всего лишь датой, до которой еще целых семьсот с лишним дней. Семьсот — только представьте! Это же нереально много времени. Человеку не дано представить столько дней разом, и осознать всю эту кипу времени, что пролетает мимо с каждый неуловимым мгновением.

И когда я останавливался в каком-нибудь городе, встречал людей, общался с ними, записывал их мысли в свои зеленые тетради, разве я задумывался о том, что время проходит мимо. Оно ускользает, как песок сквозь пальцы. И я уже не смогу его вернуть.

И вот сейчас время подошло. Бледная широкая ухмылка времени застыла перед моими глазами. И часы над дверью отсчитывали мгновения, минуты и секунды. И, глядя на них, я понимал, что ведь могу и не успеть. Могу захлебнуться во времени. Пойти ко дну. А оно потащит меня за собой, равнодушное к окружающим, словно торопящийся к Королеве белый кролик. И я не успею. Я опоздаю.

— Я думаю, рано делать какие-то выводы, — сказала она.

— Но я же не сумасшедший.

Она не ответила. Я наблюдал, как она упорно разглядывает кафельные плитки, которыми выстелен пол.

Что она испытывает? Стыд? Профессиональную гордость? Или, быть может, удовлетворение.

— Я не сумасшедший. Да я не могу…

— Навязчивая идея может проявляться спонтанно… внезапный порыв… в виде ярких реалистичных снов, голосов… человек теряет аппетит, у него возникает склонность разговаривать самим с собой… он начинает много спать или, наоборот, не спать совсем…

Я прервал ее быстрый тихий лепет кашлем. А когда Катя подняла, наконец, на меня взгляд, сказал:

— Ваш внутренний голос тоже о многом вам говорит. Но это не значит, что вы сумасшедшая.

— С чего вы…

— Несложно догадаться, — ответил я, — а теперь смотрите. У меня прекрасный аппетит. Я не разговариваю сам с собой и не слышу никаких голосов. Единственная моя проблема, это проблема со зрением. Поэтому я вынужден вести ночной образ жизни.

— Да, я читала у вас в карте… — кивнула она.

— Но это же не психическое отклонение. У меня десять лет проблемы со зрением.

— Вы два года своей жизни потратили на поиски несуществующего человека. Вы потеряли работу, дом, деньги…

Моему удивлению не было предела.

— Почему вы решили, что этот человек несуществующий? Я знаю, как ее зовут. Я знаю цвет ее волос. Как она пахнет. Что пьет. О чем думает. Она приходит в ресторан "Северное сияние" каждый день в половину десятого утра. Кроме воскресенья. И иногда задерживается в субботу на час или полтора. Она заказывает себе чашку крепкого кофе без сахара, открывает ноутбук и работает до двенадцати. Максимум до половины первого. А потом уходит.

Ц Екатерины странный, задумчивый взгляд. Я вообще сомневаюсь, что она прислушивалась к тому, что я сейчас говорил.

— С чего вы решили, что я слышу какие-то внутренние голоса? — спросила она. Вот чем были заняты ее мысли. И вовсе не мной.