Северное Сияние. Том 1

— Кто нас на вечеринку пригласил? — поинтересовался я, вложив в вопрос больше скрытого смысла.

— Эльвира, — также интонацией вложив совсем другой смысл в ответ, произнес Валера. — Нам надо помочь ей при вступлении в закрытый клуб.

Если сибирская царевна организатор, тогда это уже не «какой-то блудняк». Ее организационным способностям я доверяю более, чем Валериным. Но спокойствия данная информация не добавила — слишком мало сведений.

— И в какой клуб она собирается вступить?

— Ядовитый плющ.

— Он что, существует?

— Пф… а как же? — удивился Валера.

— Я думал это городская легенда.

— Если получится, завтра ты на эту легенду глянешь, — пообещал мне Валера.

— Не могу сказать, что очарован перспективой, — покачал я головой.

Закрытые студенческие клубы у меня действительно никакой симпатии и положительных эмоций не вызывали. То еще общество.

В моем, откровенно англоцентричном мире, кузница элит работает довольно просто и понятно даже для обычного обывателя. Так, что вполне полно можно отследить алгоритм учебы отпрысков высшей мировой элиты и влиятельных владетельных семей.

Стандартный путь обучения допустим для Великобритании — это Итон или Вестминстер и далее Оксфорд, если подготовка юнитов подразумевает внутреннее пользование управленческих кадров, или условный «на худой конец» Хэрроу и после Кембридж как вариант на экспорт, для бывших и нынешних колоний.

В США, по другую сторону Атлантики, у заокеанских кузенов британцев традиции не столь косны и консервативны. Но и в Америке можно с уверенностью указать подобный путь — это учеба в частной школе Академии Филипса и далее Йель или Гарвард из Лиги плюща. На экспорт же кадров для распространения американского варианта демократии в Соединенных Штатах интенсивно работает Стэнфорд.

И на всем пути получения образования каждого представителя золотой молодежи сопровождают студенческие братства и корпорации. Из которых многие на слуху — такие как знаменитые на весь мир общества по типу американского «Череп и кости» или британского Буллингтон клуба.

В моем старом мире нет магии, и все люди там как люди. И будущая принадлежность к мировой элите не меняет повадок юных и избалованных представителей человеческого рода. Молодые, богатые и пьяные — примерно так можно охарактеризовать абсолютно все закрытое студенческое движение. Разгромить ресторан, сжечь крупную купюру на глазах у бездомного, или путем постоянных проб научиться (или не научиться) много пить — это все закрытые студенческие клубы.

Кроме того, в подобных закрытых обществах имеет место и традиции неординарного поведения: к примеру, в начале двадцатого века шесть членов американского общества «Череп и кости» выкрали череп индийского вождя Джеронимо — того самого, имя которого как клич используют американские десантники. И этот череп, украденный сто лет назад, американские члены студенческого общества индейским общинам отдавать не хотят до сих пор, несмотря на многочисленные просьбы и идущие судебные разбирательства.

Если в моем мире со студенческими обществами все было вполне понятно — есть английские, американские, а большинство континентальных европейских, в том числе российских, сгинули в огне потрясений двадцатого века, то в этом мире все было намного сложнее. С клубами и корпорациями этого мира разобраться было гораздо более сложной задачей.

В Германии и Австрии здесь не было национал-социализма, который в моем мире косой прошелся по студенческим обществам, и австрийские и германские Корпуса, как и студенческие объединения стран Балтии, сохранились во всем своем многообразии.

Российские же студенческие общества — традиционно, являлись рассадником революций, и в смуту двадцать шестого года были закрыты или даже элиминированы практически все. Пятнадцати лет здесь не прошло, как Николай II дал студенческим объединениям зеленый свет. Император разрешил собрания студентов, и по иронии судьбы от руки студента же и погиб — в этом варианте истории. Что также выбило надолго почву из-под российских студенческих объединений.

Только совсем недавно традиции студенческих обществ в Конфедерацию вернулись в своем многообразии. Но авторитетных обществ пока практически не было. Именно поэтому, как одна из причин, среди одаренной молодежи был так популярен французский — большинство российских одаренных вступали в студенческие общества интернациональные, с французским как основным языком общения.

И это, кстати, была одна из проблем, которую вскоре мне предстоит решать: потому что членство в подобных студенческих братствах и сестринствах для представителей одаренной аристократии было неписанным, но обязательным правилом. Меня, правда, пока никто не приглашал — потому что учиться я начал со второго года первой ступени. Все остальные — те, кому положение и происхождение открывало доступ в закрытые студенческие клубы и корпорации, к разным организациям уже принадлежали.