Северное Сияние. Том 2 (СИ)

– Артур Сергеевич? – откликнулась фельдшер таким же сухим как она голосом.

– Почините? – поинтересовался я.

– Кусты? – удивилась пожилая женщина. – Так Ванька садовник пусть кусты чинит, я все больше с организмами человеческими работаю.

«Человеческим организмы». А у нее есть чувство слова – мысленно улыбнулся я.

– Августа Бернардовна, я про тот организм, который в кустах сейчас, – счел нужным я уточнить.

Дерзкого парня я не бил – в таком случае он никогда бы и не встал. Это был толчок, но думаю все же пара ребер у него сломано, так что несколько кубиков обезболивающего и стимулятора ему не помешает.

– А, того копченого тошнотика починить? – поинтересовалась дама-фельдшер.

– Копченого. Тошнотика, – подтвердил я. И решил, что надо все же немного узнать подробности ее биографии. Я, конечно, понимал, что Андре просто так никого не рекомендует, но мне кажется все же не помешает узнать ее историю.

Сухонькая женщина между тем молча двинулась к просеке в декоративно подстриженном кусте, заглянула сквозь ветки, пробормотала что-то и неожиданно для всех вернулась обратно.

– Руки-ноги на месте, что его чинить, – доложила мне она с показательным почтением к моему статусу, и одновременно с показательным пренебрежением ко всей ситуации. – Волшебный пендаль дать, будет как здоровый бегать.

Ндабанинга, едва сухонькая фельдшер закончила говорить, предупреждающе заорал что-то на африкаанс. Подействовало – дерзкий парень зашевелился, вылез из кустов, вытер рукавом лицо и болезненно согнувшись, поковылял обратно в строй.

Постояли немного. Помолчали. Вновь я осмотрел всех присутствующих, заметно более настороженных и напряженных.

– Вы все, как правильно отметила Августа Бернардовна, человеческие организмы. Любой самый слабый одаренный легко деклассирует вас, даже не поморщившись, – доверительно сообщил я собравшимся рекрутам. – Мне, чтобы убить вас всех, потребуется меньше девяти… нет, восьми секунд, если заботиться о сохранности ландшафтного дизайна. Если нет, еще быстрее.

Снова немного помолчали.

Говорил я кстати на русском и о том, что меня не понимают, не волновался – у всех в присланном датчанином статусе были указаны активные ушные импланты с переводчиками.

– Бог создал людей сильными и слабыми. Но полковник Кольт их уровнял, – после паузы озвучил я аргумент, совсем недавно сказанный Василию.

Откинув полу пиджака, достал девятнадцать-одиннадцать и одну за другой выпустил все семь пуль в грудь Васе. Он с каждым попаданием вздрагивал и отступал назад. Один раз даже запнулся, едва не упав. Но каждый раз вновь делал шаг вперед и вставал на место, чтобы получить очередную пулю. Для брони Шевалье и без активированной кинетической защиты пули сорок пятого калибра не угроза, поэтому Вася отделался только легким испугом. Который старался не показывать – и закрепляя успех, едва затвор встал на задержку, бывший гангстер широко улыбнулся.

– А ты хорош! – не удержался я от комментария. И мое восклицание было совсем не про выдержку Ндабанинга. Дело было в его улыбке – полностью черной, как темнота глубокой шахты. Вася, видимо вооружившись опытом гангста-банд синезубых и зеленозубых, решил проверить себя и сточил себе напильником эмаль зубов, покрасив их в черный цвет. Настоящий ночной дозор – только глаза в темноте теперь белым будут выделяться. А вроде еще недавно на нормального человека начал становиться похожим, особенно в цивильном костюме.

– Полковник Кольт уравнял людей, но жизнь не стоит на месте, – показал я пистолет, приподняв его, и после передал Ире, которая плавным змеиным движением Кольт забрала. – И есть в мире технические средства, которые не только останавливают пулю, но могут остановить и одаренного, – на миг задержавшись взглядом, встретившись с желтыми газами Иры, повернулся я к рекрутам.

– Если вы переживете курс молодого бойца и выберетесь из учебки – вы получите все необходимые технические средства и сами станете оружием. Вы будете новыми великими уравнителями, посланниками смерти, молящимися только о том, чтобы я поскорее разрешил вам кого-нибудь убить из владеющих даром. Но до этого дня вы просто блевотина, – показал я на прореху в кустах. – Низшая форма жизни на земле, стая человеческих организмов.

«Вы вообще нихера не люди!» – мог бы, истерично повышая голос вслед за сержантом Хартманом из фильма Цельнометаллическая оболочка воскликнуть я. Но, во-первых, я тут не сержант глотка, а во-вторых, я все же совсем не хотел, чтобы меня ненавидели и боялись.

– Sad, but true, – совершенно спокойно подытожил я предыдущий вывод, и продолжил лениво-скучающим голосом: – У меня в отряде нет и не будет никакой расовой и сословной дискриминации: мне одинаково наплевать на ниггеров, пшеков, greasers и beaners, – не нашел я сразу на русском аналог презрительного именования мексиканцев белыми и белых мексиканцами. – Вы для меня сейчас все одинаково никчемны. Но когда… если, вернее, вы станете частью моего отряда, любой плевок в вашу сторону я буду считать личным оскорблением, можете быть уверены.