Северные архивы. Роман. С фр.

вить себе красивых парней, осушающих кружки

пива в увитой зеленью беседке и твердо решивших

не убиваться на работе.

В то время, когда мы встречаемся с Кленвер-

ками, они, кажется, принадлежат к весьма много­

численному во Фландрии классу Heeren 1, мелких

1 Господа ( флам. ) .

58

земельных владельцев, потихоньку прирезающих

себе старинные феодальные владения и захваты­

вающих крестьянские наделы. Современные исто­

рики считают, что эти Heeren были преуспевшими

купцами, так оно и было в некоторых городах, ко­

торые станут затем бельгийскими, — Антверпене,

Генте или Брюгге. Это справедливо также в отно­

шении Арраса, где импортеры вина и кожевники

издавна пополняли патрициат. Но в Касселе не

было ни процветающих банков, ни крупной тор­

говли. Среди моих предков я нахожу только од­

ного богатого торговца, Даниеля Фаурмента,

купца с княжескими замашками, но он был выход­

цем из торгового Антверпена. Я бы предположила

скорее, что крупный достаток Кленверков созда­

вался постепенно, шаг за шагом, благодаря покуп­

ке земель и ссудам, которые выдавались ими

через подставных лиц, подобно тому, как во

Франции для благородного Монлюка этим занима­

лись евреи-посредники. Управление собственно­

стью церкви или крупных сеньоров в то время

тоже было способом обогатиться, и порою даже

честно. Следует также помнить о долговых обяза­

тельствах городов, об участии в прибылях сель­

ских фабрик или о спекуляции на больших

ярмарках, об аренде городских домов, из всего

этого складывались доходы крупной буржуазии

эпохи у ж е весьма беспощадного капитализма Ре­

нессанса.

Байёль, где обосновались мои предки, в сред­

ние века имел представительство в Лондоне вместе с

восемнадцатью другими городами фламандской ган-

59

зы: его корабли, торгуя полотнами, добирались до

Новгорода. Возможно, что Кленверки извлекали

выгоду из выращивания льна и выделки льняных

тканей в мастерских, где работали крестьяне, про­

изводя тонкое или грубое полотно, шедшее на ру­

башки для богачей и бедняков, на простыни,

служившие сну и любовным утехам, наконец, на

саваны. В наше время, когда белье делается из син­

тетики, культура льна становится все более ре­

дкой: я с наслаждением вспоминаю, как несколько

лет назад шагала по полю, голубому, словно небо и

море, в окрестностях какой-то андалузской дере­

вушки, теперь мне это кажется скорее сном, чем

реальностью. Мне было бы приятно, если бы не

слишком поэтичным Кленверкам первые экю при­

нес бы лен в цвету, лен, замоченный в каналах

Фландрии, белоснежный лен, явившийся на свет

из бурой клейкой оболочки.

У всех, о ком я рассказываю, был герб, порой

пожалованный каким-нибудь фламандским графом

или бургундским герцогом. П о з ж е испанские ко­

роли не скупились на дворянские грамоты и гербы

тем, кто поспешествовал правому делу, то есть сво­

им сторонникам. Убийца Вильгельма Оранского *

получил дворянство посмертно. Однако в большин­

стве своем гербы присваивались самочинно, как о

том свидетельствуют геральдические трактаты то­

го времени. Малоизвестно и то, что правовой поря­

док в геральдике был наведен гораздо позже и что

в конце средних веков во Фландрии, пожалуй, ча­

ще, чем где бы то ни было, каждое мало-мальски

значительное семейство придумывало себе гербы

60

и украшало их по своему вкусу с тем же удовольст­

вием, с каким ныне президент какого-нибудь кон­

церна составляет всевозможные аббревиатуры.

Именно в конце XV века тоска по уходящему

средневековью овладевает теми, кто обладал хоть

сколько-нибудь живым воображением, породив

такие шедевры исторического романтизма, как

турниры, рыцарские романы, миниатюры «Сердца,

охваченного любовью», кульминация же ее при­

ходится на следующий век — то были героиче­

ские безумства Дон Кихота. Она порождает

также увлечение геральдикой. Гербы фамилий, о

которых у нас сейчас идет речь, так часто соеди­

няют свои цвета, знаки, фигуры и предметы, что

невольно возникает предположение, что между

ними существовали альянсы куда более давние,

чем известные нам. В детстве старые родственни­

цы уверяли меня, что дрозды, символ перелетных

птиц, означали паломничества и крестовые похо­

ды, а звезды — об этом я узнала с огорчением —

были совсем не те, что мы наблюдаем на небе, они

обозначали шпоры предполагаемых воинственных

родственников.

Паломничества совершали так часто, что у

любого из нас, несомненно, есть предки, от­

правлявшиеся в Рим или Компостелу *, отчасти

из набожности, отчасти чтобы посмотреть мир и

затем по возвращении рассказать, привирая, о

пережитых приключениях. Что до крестовых по­

ходов, то вслед за господами по дорогам рассе­

ялось столько пеших и конных, столько

распутников, набожных вдов и заблудших де-

61

виц, что все мы можем похвалиться тем, что на­

ши предки участвовали в этих замечательных

вылазках. Паломники видели волнующиеся поля

пшеницы вдоль дорог в Венгрии, страдали от

ветра и волков в каменистых ущельях Балкан,

столкнулись с теснотой и торгашеством в портах

Прованса, стали свидетелями того, как под

шквальным морским ветром, словно языки пла­

мени, трепетали княжеские орифламмы, посети­

ли золотой Константинополь, истекающий