Северные архивы. Роман. С фр.

1 5 8 9 году. Следом за войной идет голод, город на­

считывает погибшими или уехавшими две трети

обитателей. В перерыве, то есть в 1585 году,

Шарль Бисваль подписывает мирное соглашение

между Байёлем и королем Филиппом II. Годом

раньше он подписал также грамоты, сопровождав­

шие посланную Фарнезе взятку в размере восьми

тысяч ливров, чтобы добиться для города, лишенно­

го средств, возможности возобновить торговлю с

протестантскими Нидерландами. XVII век был не

лучше, Фландрия страдает от последствий Тридца­

тилетней войны. Байёль снова горит в 1657 году,

подожженный солдатами Конде. Пожары сменя­

ются чумой. Еще один Шарль Бисваль, сын пре-

76

дыдущего, казначей, эшевен и поверенный в Байё-

ле, умирает во время эпидемии в 1647 году вместе

с двумя детьми, которые были у него от Жаклины

де Кусмакер; она сама погибнет в 1 6 8 1 году во

время пожара, затеянного мимоходом француз­

скими войсками.

В 1 6 7 1 году Никола Бисваль, первый эшевен, и

Ж а н Кленверк, поверенный в Байёле, ждут во гла­

ве городской магистратуры прибытия короля

Франции, который должен вступить во владение

вновь завоеванными землями. Никола Бисваль в

строгом коричневом одеянии, в простом парике

выглядит величественно: жесткий рот и орлиный

нос принадлежат человеку, который не уступит

своих позиций. Портрет Жана Кленверка не со­

хранился. На лицах обоих магистров — ни тени

улыбки. Казалось бы, фламандцам должно было

смертельно надоесть испанское владычество, но

давняя преданность, порожденная от верности

бургундскому дому, привязывает их к Габсбургам *.

Карл V *, уничтоживший защитников Теруанна и

стерший город с лица земли с виртуозностью и ме­

тодичностью современного завоевателя, кажется,

не возмутил добрых жителей соседних поселений:

никто не воспринял как горькую иронию то, что ис­

ключение было сделано лишь для особо почитаемо­

го распятия, надлежащим образом перенесенного

в церковь в Сент-Омере. Изображение человека,

объявившего своим последователям, что кроткие

наследуют землю, видало и не такое. Жестокости

герцога Альба отнюдь не смутили этих любителей

порядка, а бесчинства рейтаров Александра Фар-

77

незе почти что стерлись из памяти. Воспоминания о

солдатах Конде, напротив, обжигали по-прежнему.

Тонкие политики, местные жители чувствуют, что,

несмотря на радостный перезвон колоколов,

встречающий прибытие Людовика, беды и горести

еще не кончились. Прежде всего они чувствуют,

что на их старинные привилегии почти вольного го­

рода покушаются королевские интенданты.

Так оно и происходит. Военная свистопляска

продолжается. По Нимвегенскому договору этот

кусок земли окончательно отходит к Франции, но

шествие полков под разудалую музыку Люлли *,

грабежи и пожары продолжаются до заключения

Утрехтского мира *, то есть в течение тридцати пяти

лет. Они превращают фламандских крестьян еще в

большей мере, чем всех остальных, в несчастных

животных, описанных Лабрюйером * в эпоху, ког­

да, по словам одного поэта XIX века, заходящее

солнце Великого Короля, «столь прекрасное, золо­

тило своими лучами жизнь». В то время, когда даже

добряк Фенелон *, отвечая офицеру, замученному

угрызениями совести, довольствовался тем, что со­

ветовал тому умерить по возможности аппетиты

его подчиненных, ибо грабеж считался необходи­

мым подспорьем в солдатской кормежке, в то вре­

мя доходы землевладельцев в натуральном виде

сильно сократились, а похлебка стала еще жиже.

Городской патрициат реагирует на вторжение

французского интендантства тем, что скупает на­

следственные гражданские должности, пущенные

в продажу новой администрацией. Это сопряжено

с расходами, но таким образом удается остаться в

78

своем кругу. Я говорила у ж е о приказе зарегистри­

ровать у Д'Озье семейные гербы, это новое поста­

новление, распространившееся, кстати, на всю

Францию, было предназначено для того, чтобы

хоть как-то пополнить королевскую казну. Бисва-

ли, между прочим, отказались подчиниться: быть

может, они не верили в прочность французского

режима. Интендант мог сколько угодно поднимать

на смех несчастных горемык, не способных за­

платить долги, все было напрасно. Другие семьи,

например Кленверки, более послушные, повино­

вались скрепя сердце и кошелек. Это было также

время, когда король, оказавшись без гроша в кар­

мане, пустил в продажу пятьсот дворянских грамот

по шестьсот ливров за штуку. На эту приманку, ес­

ли можно так выразиться, клюнул только один

фламандец.

Земля выздоравливает быстро во времена, ког­

да человечество еще не в состоянии разрушать и

загрязнять ее в больших масштабах. Люди сплачи­

ваются и вновь берутся за дело с усердием насе­

комых, которое не то вызывает восхищение, не то

является признаком глупости. Кажется, что вто­

рое определение — более подходящее, ибо уро­

ки, извлеченные из опыта, обычно ничему не

служат. Несмотря на несколько тысяч плутов в

военной форме, пущенных в расход под командо­

ванием Вильруа, Мальбрука или Фридриха II, что

позволило избавить мир от их, как бы сказал Пан­

глосс *, надоедливого присутствия, XVIII век — од­

на из самых сладостных и отрадных для жизни

эпох. Но древняя Фландрия пошла в ногу со вре-

79