Северные бастионы

Эти люди пошли вслед за ними. Он спрашивал у них, во время переговоров, зачем они пришли на их Север. Ответы были разными: ради приключений, ради денег. И вождь, слушая их, понимал, что всё не так просто, как они отвечают. На самом деле эти люди так или иначе знакомились с эльфами, сначала воевали за них в далёких южных землях за деньги. И после окончания войн необычайно разбогатевшие, казалось бы, достигшие своей мечты, просто не могли уйти из эльфийских земель. Какие-то невидимые узы привязывали их к этим местам, громадным эльфийским дворцам, быстрым рекам и водопадам, чарующим лесам и пещерам. Но эти узы были ниточками по сравнению с теми, которые их приковывали к самим эльфам. Эльфы за внешней красотой и вечной молодостью скрывали неведомую другим разумным существам силу и власть. Она, как говорят гномы, губит, убивает жертву, с корнем выдёргивая её из прошлого и пересаживая в будущее. Но посаженная, она перестаёт быть той, кем была, она по-другому видит мир, мыслит, рассуждает. У жертвы меняется логика, мечты. Она перестаёт быть тем, кем была до этого, и не узнать бывшего человека — ничего у него нет общего с тем наёмником, который пошёл зарабатывать золото у эльфов. Какое-то наслаждение получали эти люди, подчиняясь эльфам, выполняя их приказы. Им нравилось воевать вместе с ними. Им нравилось тонуть в их прекрасных глазах, быть марионетками и жертвами видений. Это было для них даже не наслаждением, это было для них счастьем. Но это порождало в них жажду видений: достаточно было нескольких видений, и человек не мог без них жить. Но вместе с этим людям не хотелось только подражать и подчинятся эльфам, они начинали желать сами быть бессмертными, а лучше, стать эльфами. А эльфы могли дать и то, и другое… Но далеко не каждого заманивали эльфы в сети, подчиняющие человека эльфу, лишь немногих избранных…

На своей родине эльфы, воюя, поднимались в чинах, они командовали отрядами, или же наоборот, оставались рядовыми воинами, но им хотелось чего-то большего, и они покидали своих (эльфов) и уходили на север. Там они подчинили некоторые селения тигтарцев и стали звать на эти «открытые земли» своих друзей: как эльфов, так и людей. И люди приходили на их зов. Впрочем, эльфы тоже. Что гнало людей вслед за честолюбивыми эльфами, вечными искателями приключений? Вождь не понимал. Но все люди, пришедшие за эльфами, смотрели на них снизу вверх, как на совершенство. Они покинули родину, забыли свои страны и мечты, их что-то манило в высоких, прекрасных эльфах, которые так умели ПОВЕЛЕВАТЬ.

. .

Пёс спокойно слушал и ел. Ему, как другу, вождь, может, и не доверял — слишком хитрый; но знал, пёс никакой тайны не выдаст, пытай его, подкупай, обманывай, всё равно от него кроме лая и рычания ничего не услышишь, по той простой причине, что собаки говорить не умеют…

Вождя прорвало. С ним это периодически бывало:

— Ты думаешь, что я не знал этого? Знал. Эльфы пройдут везде и всегда, (а в тыл тем более). И их не поймать. Так же как и не победить. Ты думаешь, мы победим? Нет, мы погибнем. Думаешь, бастионы устоят? Нет, они падут. И единственное, что нам остаётся — это умереть смертью храбрых, — говорил он, смотря в умные собачьи глаза…

. .

Всё ближе и ближе ледяная стена, и блестящие зубья уже отчётливо видны. На много десятков локтей возвышались бастионы, за пять сотен шагов можно было обстреливать с них из луков, за семьсот из машин. Прошли времена, когда при первом выстреле эльфов из машин разбегались тигтарцы. Фаганд скрепил два рога шерстистых носорогов, поставил на доску и прибил к ней, из многих жил сделал тетиву и так появилась первая машина тигтарцев. «Была она громадна, громоздка, тяжела и неудобна, стреляла же камнями малыми, на расстояние недалёкое» — как позже записывал в восьмом томе своих воспоминаний о войне тигтарцев и эльфов Ралд. Детскими игрушками казались эти камнемёты по сравнению с эльфийскими стреломётами, катапультами и другими орудиями! Как тоненькие веточки ломались тигтарские камнемёты от попадания южных катапульт (эльфы никогда не промахиваются), а гигантские стрелы, мчавшиеся над самым снегом, косили десятки тигтарцев. Страшной силой обладали эльфийские метательные машины, страшной силой обладало их оружие; ужасно было их умение гипнотизировать противника, заставляющее людей падать на колени, но ужаснее всего было умение управлять…

Ралд последнее время с повышенным интересом наблюдал за Толгоном: Толгон сам не свой, побледнел, все чаше задумывался. Днем он был одним человеком: храбрый боец, умелый командир из благородного рода, доблестно сражающийся против захватчиков, смелый, самоуверенный, отчаянный… Но ночью он в последнее время становился совсем другим: долго не мог заснуть, а когда это наконец удавалось, то метался на медвежьей шкуре и бредил. Часто вставал, разжигал костёр и часами смотрел на огонь. Ему снились сны, но что в них было, Ралд не знал.

. .