Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII–XIII вв. Том 2

Преодоление социально-экономического кризиса в древнерусском обществе можно условно относить к 80–90-м годам XIII в. Тогда же возобновляется и монументальное строительство. Постройки, возведенные в конце XIII — начале XIV в., демонстрируют отказ мастеров от строительных технологий, существовавших в домонгольский период. Появляются другие строительные материалы, другие технические и художественные приемы. Все это позволяет говорить о смене строительных традиций, а на личностном уровне — о том, что мастера конца XIII в. не были учениками (или учениками учеников) мастеров домонгольского периода. Строительство не велось, а следовательно, не было школы для молодых кадров, не могла состояться передача рабочих навыков и методов работы от поколения к поколению.

Первые храмы, возведенные после многих лет застоя, характеризуются наличием многочисленных зарубежных новаций, позволяющих предположить участие в их создании иноземных мастеров. Так, в строительстве Спасского собора в Твери могли участвовать мастера из Галича[1149], строительная техника церкви Бориса и Глеба в Ростове находит аналогии в Литовских землях[1150], а архитектурный декор церкви Николы на Липне под Новгородом — в Ливонии[1151]. Однако летописи ни словом не упоминают об участии в возведении этих храмов приезжих «съдателей». Если иноземные мастера действительно доминировали в строительных коллективах, возводивших эти постройки, молчание летописей об этом выглядит странным. Логичнее предположить, что в строительстве этих храмов были задействованы русские мастера, освоившие новые технические и художественные приемы во время работы за рубежом.

Исследования последних десятилетий опровергают давно устоявшееся мнение об обособленном развитии архитектурных школ во второй половине XIII — начале XIV в. В свете последних данных это время представляется периодом активного взаимодействия между различными регионами[1152]. В первые десятилетия после монгольского нашествия мобильность строительных коллективов и отдельных мастеров была, вероятно, особенно высокой. В условиях социально-экономического кризиса и резкого сокращения заказов на строительные работы высокая мобильность была просто необходимой для сохранения производственной группы. Эти же условия, очевидно, приводили и к слиянию в одной артели мастеров из разных регионов и как следствие этого — к синтезу различных архитектурных традиций. У нас нет оснований ограничивать мобильность мастеров середины — второй половины XIII в. лишь рубежами Руси. Их деятельность могла распространяться и на сопредельные государства, в частности на Ливонию, которая в этот период образовывала с Русью «единое политическое пространство, где соседние государства, как правило, не могли противостоять своим противникам без помощи других»[1153].

Итак, близость архитектурных форм капеллы св. Марии и церкви Нового Ольгова городка позволяет предположить участие в строительстве прибалтийского храма русских мастеров. Требования заказа, иные условия строительства, а возможно, и участие в составе производственной группы местных мастеров могли стать причиной отказа русских строителей от привычных строительных материалов (плинфы и цемяночного раствора), а также отразиться на облике капеллы. Хотя, надо полагать, в этом памятнике было больше западных, чем русских черт, но это ничуть не уменьшает его исключительной ценности в качестве примера заимствований русской архитектурной образности в регионе, характеризующимся в качестве сферы влияния западноевропейской культуры.

Предложенная конструкция не лишена некоторых условностей и предположительности, но на сегодняшний день она может считаться единственной попыткой объяснить на социальном уровне многие вопросы истории развития русского зодчества в период после монгольского вторжения.

Рис. 12. План капеллы св. Марии по В. Рааму (ЕА, 3. L. 163)

Денис Григорьевич Хрусталёв Хрусталёв «О системе готских дворов в Новгородской земле в XII–XIII вв.» [1154]

Исследования последних лет в достаточной степени убедительно доказали, что в начале XII в. гильдия купцов с Готланда основала в Новгороде первую факторию иноземных купцов — Готский двор, на котором располагалась и латинская церковь («варяжская божница»)[1155]. В конце XII в. (около 1192 г.) община немецких купцов с того же Готланда основала и вторую факторию иностранцев в городе — Немецкий двор, на котором была возведена церковь св. Петра, за что двор в зарубежных источниках получил наименование Двор св. Петра (St. Peterhof)[1156].