Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII–XIII вв. Том 2

О гипотезе про Петра Акеровича в 1989 г. почему-то вполне серьезно писал Я. Н. Щапов[14]. Он даже допускал, что речь идет об «узурпаторе митрополичьего звания»[15]. Одновременно исследователь резонно отмечал, что за «архиепископом» может скрываться «архимандрит», так как в XIII в. в Западной Европе эти титулы были взаимозаменяемы[16]. С наблюдениями Щапова вполне согласился А. Поппэ[17]. Более сдержанно, как о «русском епископе (или архимандрите)», отзывался о Петре М. Н. Тихомиров[18].

Следует заметить, что в рассуждениях Томашевского содержится и здравое зерно. Впоследствии мы будем наблюдать, как все силовые центры Руси (галицко-волынские Романовичи и владимиро-суздальские Всеволодовичи) будут пытаться наладить контакты с Римом — действительно выступавшим в те годы потенциальным противовесом монгольской власти. Вполне можно предположить, что начало этому положил неудавшийся претендент на общерусское господство — Михаил Всеволодович Черниговский. После ухода монголов в 1241 г. он обосновался в Киеве, который покинул только узнав о браке своего сына Ростислава с дочерью венгерского короля — примерно весной-летом 1243 г. Однако король Бела и молодой княжич «чести ему не сотвориша», и он вынужден был ретироваться, но теперь уже в Чернигов[19]. В поисках союзников Михаил отправился к Батыю. Но там уже побывал Ярослав Всеволодович, получивший старшинство в Русской земле. Шансов сохранить свою власть над Киевом у Михаила почти не было. В итоге он погиб в Орде 20 сентября 1245 г. [20] В 1243–1244 гг. князь Михаил имел все основания искать контактов с Римом, где только что был избран новый понтифик.

Считается, что Даниил Галицкий вступил с папой в диалог лишь весной 1246 г., а Ярослав Всеволодович вообще летом 1246 г. — накануне смерти — с францисканцем Плано Карпини в далеком Каракоруме. Совершенно не убедительна гипотеза А. П. Толочко, пытавшегося связать «архиепископа Петра» с Ярославом Всеволодовичем, который не отличался рвением в поиске межконфессиональных контактов[21]. Да и линия на сближения с Ордой, которую неуклонно проводили суздальские правители после 1243 г., никак с этим не вяжется. С другой стороны, на то, что речь идет о представителе западных или южных русских земель указывает обозначение Петра «de Russcia» — для правителей Северной Руси чаще использовались конкретные указания «Суздальский» или «Новгородский»[22]. Даниил Романович Галицкий в папских грамотах неизменно отмечался как «король Руси» (regi Ruscie)[23]. Францисканец Плано Карпини, возвращаясь летом 1247 г. из монгольских степей через Киев, встретился с Даниилом и получил от него заверения, что он и его брат Василько «желают иметь Господина Папу своим преимущественным господином и отцом, а святую Римскую церковь владычицей, и учительницей, причем подтвердили все то, о чем раньше сообщали по этому поводу чрез своего аббата (confirmantes etiam omnia, quæt prius de hac materia per Abbatem suum transmiserant), и послали также с нами касательно этого к Господину Папе свою грамоту и послов»[24]. Так, как брат минорит покинул Лион 16 апреля 1245 г., то и визит этого аббата (по-русски игумена), направленного к папе Даниилом и Васильком Романовичами, должен был состояться не позднее. Вполне можно допустить, что упоминается именно архимандрит («архиепископ») Петр[25]. Таким образом, можно заключить, что искать союзников на Западе галицко-волынские князья начали еще до поездки Даниила к Батыю осенью 1245 г. и даже до битвы при Ярославе[26].

* * *

Показателен интерес, проявленный в Лионе к информации из Руси. Очевидно, что эти сведения, полученные Иннокентием, сказались на его дальнейшей восточной политике. Кроме как соседи монголов, русские представляли интерес и сами по себе. В начале 1240-х гг. на Руси сложилась сложная церковная ситуация — не было не только главы Русской Церкви, но и патриарха, который мог бы его рукоположить. Для Запада момент для вмешательства был крайне удачным. После захвата крестоносцами Константинополя в 1204 г. патриархи вынуждены были покинуть свою столицу. В 1206 г. патриарх Иоанн X Каматир переехал в Никею, где Феодор Ласкарь основал новую греческую империю. В Константинополе латиняне стали избирать своего первосвященника. Положение сохранялось вплоть до 1261 г., когда император Михаил VIII Палеолог отвоевал византийскую столицу у католиков.