Северные окраины Петербурга. Лесной, Гражданка, Ручьи, Удельная…

Соседний с дачей Данилевского участок с домом как раз и принадлежал Петру Фомичу Лузанову. На летнее время генерал бесплатно сдавал свою дачу одному из многочисленных петербургских приютов. Петербуржец Евгений Шапилов хорошо помнит оба этих дома, поскольку в 1930-х и 1940-х годах часто приезжал в бывший дом Лузанова к своей тетушке, Александре Ивановне Шапиловой, а в 1956–1961 годах сам жил здесь.

Дом Л.И. Данилевского возле Серебряного пруда на бывшей Малой Объездной улице. Фото автора, март 2006 года

«После революции дом разделили на несколько квартир, но оставались следы его былой жизни, – вспоминает Евгений Шапилов. – Так, между кухней и столовой существовало окно для подачи блюд, а в чулане, где мы, дети, играли, оставался пролет металлической винтовой лестницы. В доме имелся водопровод, ванная комната, телефон…

Дом моей тетушки был двухэтажный, желтый, на высоком фундаменте, немного напоминал старинный замок. Шпиль, венчающий щипец крыши, придавал дому необычный вид. Балкон опоясывал почти половину дома, а под балконом была терраса, на которой летом устраивались чаепития. Помню окна с цельными зеркальными стеклами в дубовых рамах, толстые стены, прекрасный линолеум на полу. В доме было печное отопление, и всегда было тепло».

Соседний дом, прежде принадлежавший Данилевскому, занимал «детский очаг» завода «Светлана». «Два дома, не являясь абсолютными близнецами, но похожие друг на друга как братья, скрывались под сенью берез, дубов и кленов и представали перед взором каждого проходившего по удивительно тихой Малой Объездной улице, – вспоминает Евгений Шапилов. – Да-да, в те далекие годы, по вечерам, когда сумерки опускались на землю и зажигались фонари, воздух здесь словно звенел от тишины, и издалека были слышны обрывки разговоров и шаги обитателей Лесного…»

* * *

Еще одну категорию жителей Лесного составляли известные всему Петербургу странные и загадочные личности, почему-то очень возлюбившие этот район. Еще в 1880-х годах в Лесном клубе, как отмечал местный обозреватель, «устроили свою резиденцию гг. спириты с издателем „Ребуса“ г. Прибытковым во главе». Речь шла о журнале «Ребус» – первом в России периодическом издании по медиумизму и прочим запредельным явлениям, выходившем почти тридцать лет – с 11 сентября 1881 года.

Сохранились свидетельства, что сам В.И. Прибытков не был «медиумом» – сверхъестественными спиритическими качествами обладала его супруга, Елизавета Дмитриевна Прибыткова. Она проводила переговоры с духами, могла передвигать предметы усилием воли. Среди вызываемых ею духов встречались и знаменитости, в том числе, как она утверждала, – Пушкин, Лермонтов и Наполеон. Правда, Прибытков признавался, что «ни один из них не дал доказательства своей самоличности: первые два писали плохие стихи, а последний рассказывал о своих военных подвигах…».

В начале 1910-х годов одна из лесновских дач некоторое время служила пристанищем знаменитой в ту пору в Петербурге «охтинской лже-Богородицы» Дарьи Смирновой, пользовавшейся большой славой среди части столичных бедняков. Она основала целую «общину», чьи собрания устраивались раз в неделю сначала в Новой Деревне, а потом на Охте. На эти собрания старались завлечь людей со средствами. Вера в «охтинскую Богородицу» была у них настолько сильна, что они несли ей свои состояния буквально до последнего гроша.

В 1910 году муж Дарьи Смирновой, которого она изгнала из секты, предъявил к ней два иска, утверждая, что супруга присвоила силой все его состояние. Оба иска суд не удовлетворил, и тогда муж «Богородицы» обратился к судебной палате с просьбой пересмотреть один из исков. На сей раз ему удалось добиться судебного преследования: палата удовлетворила просьбу «пострадавшего» и вернула одно из дел «о растрате имущества Смирнова его женой» для нового рассмотрения.

«Разоблачения кощунственных и корыстных проделок знаменитой „Охтинской лже-Богородицы“ Дарьи Смирновой, сделанные ее раскаявшимися приверженцами, послужили основанием для возбуждения против Смирновой уголовного преследования», – сообщал в октябре 1911 года обозреватель «Петербургской газеты». Одним из обвинений против Дарьи Смирновой стали свидетельства раскаявшегося «лже-апостола» этого «братства» – Авксентия Авдеева, служившего сторожем в казенном учреждении.