Северные рассказы и повести

Вот сверкнуло оно на самом дне  глубокого шурфа, выкопанного вручную вечно небритым  согбенным рабочим-шурфовщиком, присевшим теперь на бревно и безучастно смолящим удерживаемую дрожащими пальцами то и дело гаснущую папиросу.  Его можно понять. Со стенок узкого, как нора, шурфа постоянно отовсюду сочится грунтовая вода. От этого они вечно отваливаются и сползают на жидкое чавкающее дно. И для того, чтобы углубиться  хотя бы ещё на чуть-чуть, он вынужден успевать убирать всё вокруг помногу раз подряд. И теперь ему совсем не до того бесформенного золотого кусочка, над которым счастливо приплясывает участковый геолог…

Капает, сочится, тихо журчит вода. И вот уже падает, несется она по многометровому железному желобу промывочного прибора, унося в своей мути всё лишнее, легкое , песчаное и глинистое… И подходят к металлической колоде   люди, и открывают её, предвкушая золотую добычу. Они громко возбужденно переговариваются, с грохотом отстегивая железные крышки, и вдруг умолкают. А на черных рифленых резиновых ковриках среди тяжелого рыжего песка виднеются фрагменты человеческих костей и стреляные полусгнившие патронные гильзы.

А вечером, за молчаливым ужином, кто-то рассказывает о том, что когда-то на этом месте находился сталинский лагерь, и первыми рабочими на золотых россыпях были заключенные того лагеря…

Течет речная вода, всё смывает, всё вбирает в себя, словно живая память: и слёзы человеческие, и радость,  и кровь, и судьбы… И поднимается, выходит порой вода из берегов своих, торжествуя повсюду, а потом опять спадает, оставляя за собой лишь мелеющие на глазах  мутные лужи. Вроде как и не было ничего.

Только что это там мелькнуло? Там, в луже посреди полуразмытой грунтовой дороги! Речка сибирская Панимба далеко в стороне. Словно ни при чём совсем. А в луже, мелкой широкой луже темнеет рыбьей своей спиной  хариус. Слышит он, как приближается к луже бульдозер. Замер и слушает. И в бульдозере его тоже заметили.  Бежит по луже к хариусу бульдозерист. Машет рукой напарнику: давай, мол, помогай. А не даётся им хариус! Носится по луже, как торпеда, из-под самых рук ускользает, всё цепляется за обмелевшую жизнь. Подъехало  начальство бульдозерное. Самосвалы с другой встречной стороны подкатили. Гоняется народ по луже за хариусом. А толку ничуть.  Глянул взмокший бульдозерист на  отчаянную рыбёху, взобрался в кабину, завел свой агрегат, опустил нож бульдозера и…сделал им канаву от лужи до самой Панимбы: плыви, возвращайся в речку, герой! Радуйся жизни! Заслужил.

И всё бежит, бежит вода речная. И   всё дрожат, дрожат,  отражаются, сплетаются и расплетаются на ней арабески…

Закрой глаза и загляни туда,

Где голоса, звеневшие когда-то,

Ещё текут, струятся, как вода,

Которой нет начала и возврата.

Закрой глаза, и ты увидишь их,

Друзей, тобой отчаянно забытых:

Дурашливых, весёлых, молодых,

Не спившихся, не хворых, не убитых.

И ты увидишь там, на глубине,

Где всё дрожит, мерцает и таится:

Туманный свет в распахнутом окне,

Счастливые, смеющиеся лица.

Вода на миг застынет, как стекло,

Скользнут и растворятся отраженья…

Не бойся слёз, когда оно пришло -

Единственное правильное зренье.

ИСТОЧНИК СВЕТА

Мы встречаемся регулярно в любую погоду: и в январскую стужу, и в весеннюю распутицу, и в прозрачную листопадную пору. Мы – это члены литературной студии «Былина», в которой я провожу занятия. Она действует  при краевой спецбиблиотеке для слепых. Так это учреждение называется в народе, а вообще-то официально по-другому: специальная библиотека-центр социокультурной реабилитации инвалидов по зрению. Но , во-первых, не выговоришь, а во-вторых, главное-то не в названии, а в сути.

Кстати, мало кто из незрячих называет себя слепым. Слова «слабовидящий» или «инвалид по зрению» здесь как-то больше прижились. Они оставляют надежду, пусть  призрачный, но всё-таки лучик света.

Поразительно, но факт: в нашей некогда «самой читающей» стране мира по современным статистическим данным самой читающей частью  общества являются слепые! Это действительно так. Я работаю с незрячими многие годы и могу  открыто перед всеми свидетельствовать: в этой библиотеке тропа к литературе не зарастает ни на один день, ни на один час её работы!

Сколько кропотливого, каждодневного труда, сколько души вложили в осуществление этой на первый взгляд почти невозможной, недостижимой мечты – дарить слепым людям радость от общения с литературой - работники спецбиблиотеки! И вспоминается мне тот день, случившийся пару лет назад, когда засияла серебряным блеском удивительная, непривычная для нашего сибирского края правительственная награда – медаль Пушкина на груди уникального человека – директора спецбиблиотеки, Светланы Ивановны Пермяковой. Награждать этой медалью начали, увы, лишь в последнее десятилетие: за заслуги в области культуры, просвещения, гуманитарных наук, литературы и искусства, за огромный вклад в изучение и сохранение культурного наследия, за сближение и взаимообогащение культур наций и народностей.