Северные рассказы и повести

Спина на шестой час сидения в грохочущей «консервной банке» отнимается окончательно. Немного забрезжило, и тут же дружно все решили взять небольшой тайм–аут … Связи между машинами нет никакой, кроме визуальной. Встала передняя — остановились и остальные. А куда денешься: идем–то по одному следу. Поначалу вездеход от вездехода отрывался на довольно значительное расстояние. Пару раз даже габаритные огни впередиидущего исчезали на несколько мгновений то за сугробами, то в белесой мути пурги. Но чем дальше мы ехали, тем ближе прижимались друг другу железные «коробчонки».

— Ну, едрён–батон, мужики! Времени совсем нет. Сегодня же надо добраться до скважин. За сутки максимум. Там топлива осталось 4 тонны на 4 скважины, а один дизель, сами знаете, за сутки сжирает тонну. Так что, давайте, шибко разъедаться не будем. Перекусили и — алес!

Это Егор разглагольствует — до бровей рыжий в новеньком ярко–красном комбинезоне с полосками из светоотражающей ткани — на рукавах и на груди.

А и правда: мешкать некогда. Последние полторы недели погода в Заполярье сошла с ума: вместо привычной и морозно–ясной — яростные беспросветные метели. И вот результат: из–за нелётной погоды ни одна вертушка не может добраться до скважин, не только топливо для ДЭС, но и питание для вахтовых бригад — на исходе…

Здоровяки «мирославцы» стоя под ветром и снегом наскоро едят свои вареные яйца прямо на капоте ГТТ. Набрали их в дорогу штук пятьдесят, наверное. Пьем чай: в вездеходе строителей есть примус с газовым баллоном. И вперёд!.. И тут выясняется, что «вперёд» АТС строителей двигаться не может. Да, и назад тоже. Движок сдох. Что делать? Не замерзать же здесь людям? Приходится оставлять технику и надеяться на скорый обратный путь. Экипаж АТС перебрался в МТЛБ. Мы продолжаем путь.

От сидения в одной и той же позе и постоянного грохота мне кажется, что тело моё скрючилось окончательно и ремонту уже не подлежит. В вездеходе Яна будка не отапливается. Там лежат промороженные двухметровые вехи, которые мы должны ставить по всему тому пути, который предстоит пробивать по заснеженной целине. Машины движутся всё медленней и натужней. Дорогу переметает на глазах: едва между вездеходами возникает прогал метров в сто пятьдесят — двести, как след только что прошедшей передней машины уже едва читается. Что же будет дальше? Наконец, в быстро надвигающейся темноте возникают и проплывают мимо, призывно сияя огнями, одна за другой три буровые вышки наших «соседей» по тундре. Дальше дороги нет.

В холодный кузов нашего ГТТ забирается молодой парень — Димка, лет восемнадцати пацан. Он будет по моему сигналу выскакивать из остановившейся на минуту машины и устанавливать вдоль дороги очередную вешку. В случае, если дорогу заметет, они должны продолжать указывать направление нашего пути для тех, кто пройдет здесь после нашего отряда. Несмотря на то, что кузов неотапливаемый, за всю дорогу Димка ни разу даже видом своим не показал, что замерз. До сих пор, вспоминая об этом, не могу скрыть восхищения перед его молчаливым мужеством.

Егор резво по–ухарски выскакивает из задней машины, вытаскивает из нашего кузова указатель с надписью «R-127» и театральным голосом провозглашает начало будущей дороги. Буквально через полчаса я уже точно знаю, что зря он это сделал: перед нами первая и весьма неприятная неожиданность. Три вездехода, ползущих уже снова в кромешной тьме, наткнулись на неожиданное препятствие — неширокий, но глубокий и длинный, не обозначенный ни на одной нашей карте овраг. А значит, стрелка егоровского указателя, бодро направленная по координатам, «забитым» в GPS, с точки первой на точку вторую, указывает теперь не на наш дальнейший действительный путь (мы двинулись в обход), а прямиком в овраг, на верную погибель техники. Выехать из него в этом месте при таких склонах невозможно никаким вездеходам… Нужно обязательно запомнить это и передать другим, кто поедет, чтобы повернули знак.

Кстати, что у нас со связью? Рации у нас нет. Наш спутниковый телефон, увы, оказывается, успешно забыт снабженцами. Ну, это как всегда. К счастью, есть спутниковый телефон у дорожников Ивана и Юрия Синельникова. Кстати, нас загодя предупреждали: мало того, что сама эта связь дорогущая, так ещё при включении питание у телефона очень быстро садится. Его хватает на один–два разговора, не более того. Значит, звонить можно только в случае крайней необходимости. То есть перед смертью, чтобы передать приветы родным. Шучу. Как можно назвать телефон, по которому можно позвонить куда угодно, но только один раз? «Прощай, Родина»? Не иначе. Когда находишься в тундре, где хоть глаза лопни, никого не встретить, и хоть глотку надорви, ни докуда не докричаться, этот факт воспринимается довольно болезненно.