Северные рубежи. Середина ноября (СИ)

Рабочая встреча сильно затянулась, поэтом ужинали прямо здесь. Уже довольно поздно вечером у подъезда дома, где жил начальник КрайГБ остановился черный джип, из него тенью выскочил полковник. Дверь услужливо открылась, пропуская его внутрь. Доклад был коротким и емким, но после него Губареву срочно пришлось принять некоторые лекарства. Хотя свою визу на операцию он поставил незамедлительно. Времена и в самом деле сильно изменились, а этот поживший и повидавший многое службист был не из тех, кто прячется за чужие спины. Он до сих пор гордился своим дедом, военным контрразведчиком, и не желал осрамить его памяти. Так уж воспитан был.

В самых лучших традициях НКВД аресты в нескольких городах края проходили рано утром. Когда людей одолевает самый сон, и они беззащитнее всего. В квартиры, в дома стремительно врывались вооруженные люди. При малейшем сопротивлении применялись спецсредства, да и просто пудовые кулаки. Склады, гаражи вскрывались без всяческих санкций, военное положение это позволяло. Операцию оперативной службы КрайУвд и его спецназа прикрывали морские пехотинцы и нацгвардейцы. Они смело разворачивали на перекрестках свои бронемашины, игнорируя остальных, перекрывали потоки, легендируя свои действия очередными учениями. Слишком важным и ответственным личностям под нос совались самые настоящие приказы вышестоящего начальства. Патрульные, чертыхаясь и кляня все на свете, выстраивали новые маршруты для транспорта или перекрывали целые кварталы. С военными сейчас лучше было не спорить.

Задержанных тут же переправляли на секретный объект связи, стоящий на берегу Северной Двины, в тридцати километрах от старой Столицы Севера. Здесь самыми современными методами дознания у них собиралась информация. Работали следователи, криминалисты, медики. К вечеру перед Михайловым и Губаревым были выложены защищенные планшеты, на которых светился ряд фамилий, и очень известных фамилий. Короткий обмен мнениями по защищенному военному каналу и маховик репрессий завертелся дальше.

В удобные новые квартиры, такие приезжим почти не доставались, только высокому начальству, снова вламывались или вежливо входили люди. Хозяева жилищ также вели себя по разному. Кто-то спокойно собирался, но большая часть устраивала сцены и истерику, в которых участвовали не менее истеричные домочадцы. Но оперативники и спецназовцы имели строгий приказ. И ни вопли, что "вы все еще пожалеете", "да вы знаете, кто я?", "где ваш начальник?", ни ругательства и физическое рукоприкладство не помогали. Люди, чьи фамилии были в "заветном списке", оказывались закованы в наручники и препровождены в машины. Некоторых уже просто закидывали, махать кулаками со спецназовцами было чревато последствиями. Членам семьи после дотошного обыска вручались уведомления о выселении. Бывшие начальственные жены и их холеные дети оказывались, в конце концов, нос к носу с реальной жизнью, заселяясь в тесные общежития, будучи направлены на самые грязные работы.

Вызванному срочно представителю президента Верещагину Михаилу Николаевичу были уже представлены подтвержденные неопровержимыми доказательствами факты, судя по которым подготовка к перевороту велась. Опытный аппаратчик оказался несколько ошарашен быстротой и напором, проявленными во время расследования. Но, подумал он, наверное, в такое время именно так и следует поступать. Он хмуро оглядел силовую верхушку Края и произнес: - Ваше мнение, что с ними следует делать?

Отвечал за всех Михайлов, именно его люди и провернули большую часть тяжелой и грязной работы: - Высшая мера, согласно положению.

Верещагин мотнул шеей, как будто завязанный крепко узел мешал. Он поймал себя на мысли, что даже чуть похолодел от слов начальника КрайУвд, не совсем, значит, был готов к подобным изменениям политической жизни.

- Господин полпред?

- Кхм, я доложу президенту. Пока заканчивайте следствие. И раз я приехал, давайте проведем завтра общее совещание, мне есть, что вам сообщить.