Северные сказки. Книга 1

Оставаетця Иван Попов один в избы теперь и свалился на кроватку тисовую, взял ён в правую ручьку лист ёрбовый, бумажку, стал ён думать-годать, некуды письма писать. Однако жо взял книгу в руки, читал ён ни много ни мало три года в ряд и дочитал до того места, что ити ему надо не в какоэ царьсвие, взять эту дочьку замуж за себя. «Не дурак ли я буду, что я пойду. Несколько сватало ю кнезей и бояр и некого ей не дают, неужель она за меня пойдёт? Нет, однако, я пойду.» Взял подобулся и приоделся и приотправил-ся в путь. И не так скоро путь коротаетця, и приходит в такоэ место и стоит царьской двориць. Что за чудо за эдако, в эхтом мести и царьева не видано (не бывало, вишь, никогда, тут царьево сочинилось). Зглянул на двориць, вишь на болконе сестра его болшаа гуляэ. Выбегала сестра среди бела двора, стречаэт брата своего: «Откули тебя Бог принёс? Как же ты сюды зашол?» Сетра взяла его, приумыла его, приналадила, сестра стала спрашивать у него, и ён сестры говорит: «Пуспела бы ты спрашивать, перьво накормила бы, да напоила бы, да спать ты меня уложила бы, потом бы ты спрашивала у меня». В сейчас сестра собрала, накрыла ему на стол: «Садись, братець, хлеба кушать». Потом он наелся и на кроваточку на тисову повалился. Тут сестра спросила у него про сестрёнок: «Ты пошол, ты куды их оставил?» Брат отвечаэт: «Через два года медведь унёс сестру мою, а другую сестру чорный ворон утащил, остался нещастный я один, пошол я в царьево за прекрасной дивицей». Сестра говорит: «Не мог мой лёв-зверь утащить ей, так тиби не дойде взять». Потом брат отдохнул, стал снаряжаться от ней прочь пойти: сестра плаце, просит его погостить у себя: «Дожди зятя своёго». — «Я говорит, боюсь, лёв-зверь придёт, съес меня». — «Не бойся, милый мой братець, прозванье его так, а он не лёв-зверь, а царь на царьевии». — «Скоро ли он будя домой?» — брат спросит у сестры. «Будет он через полгода времени». Живёт брат, гостит у ней, и прошло времени полгода. Ён лежит, книжку читаат на кроватки. Бякнуло о ступени, испугался Иван Поповиць. «Ах, сестриця, беда пришла». Говорит сестра: «Не бойся, царь наехал домой.» Как приходит лёв-зверь в фатеру, спросил у жоны: «Хто у тебя такой?» — «Милый братець мой Иван Поповиць». — «Кормила ль ты его, поила ль ты разныма напиткама его?» Стал снаряжатця Иван Поповиць, надо уйти от них, с того прочь места. Лёв-зверь берегёт его, унимаэт, просит его ещо погостить, Ивана Поповиця: «Гости, милый друг, у меня». — «Нет, милый зять мой, не слободно мни гостить, наб ити не в како царьсво прибрать сиби прекрасную дивицю царевну, хто на ю посмотрит, тот с ума рехнетця». Говорит ему лёв-зверь: «Ах ты, милый брат мой, не мог я девицю унести, так тиби в глаза не увидать». Говорит Иван Поповиць: «Щасьё моё и бещасьё моё, всё-таки я пойду». Оделся ён и отправляэтця в путь. Говорит лёв-зверь жены своей: «Аи же ты, Олександра Поповна, подай брату своему кукшиньцик, пусь дорогой он тут ес и пьёт; ты спроси, Иван Поповиць, как йисть захочешь, переверни кукшиньцик на другу сторону, выскоцит тиби тридеветь молодцов, подают тиби питья, еды, кушанья». Взял лёв-зверь, выдернул с под правой руки шерсти у себя (с под правой пазухи) и подал Ивану Поповицю: «Береги шерсь эту, когда будешь при беды, так тогда возьми эту шерсть в руки и вспомни меня, я буду у тебя». И отправился Иван путём-дорогой. Стало Иванушки ити голодно и холодно, и ножки болят. Ну потом Иван взял этот кукшиньчик, перевернул с стороны на сторону, выскоцило тридеветь молодцов, поставили шатры шелковыи, полы слали (полы) серебрянны, красота в покоях неумерная, теплота невидимаа. Поставили столики дубовыи, налагали йиствушко сахарьнее, наливали питьице ему медвяное, садили Иванушка за дубовый стол. Иванушко, пожалуй, и тут жил бы, да надо пойти Иванушку, до царевны доходить: кинул шкатульку (кукшиньчик) на другу сторону, не стало у Иванушка шатра хорошего и не стало ни йиствушка, ни столиков дубовыих, ничого у него не стало. Подогнали ему тройку лошадей, садился Иван Поповиць и уехал. Приэжжает к такому месту, стоит сад болшой, стоит дворець царьской. Поглядит, на болхоне серёдня сестра его гуляэт. «Что за чудо, скае, эдако, я всих сестёр нашол». Однако сестра вышла, стретила брата своего и усердно она росплакалась: «Ах же, милый братець, гди же нещасная наша сестра одна?» — «Чорный ворон взял на торзанье» (подавить бытто взял). Взяла сестра к покою его, накормила его, напоила его и стала спрашивать про сродьево своё. И ён росказал про сестрицю свою: которая сестра за лёв-зверем, оченно ей жить хорошо. Стал Иванушка справлятця уйти. Просит сестра: «Живи, братець, погости, жди зятя своего, получишь щестье от него». Однако стал Иванушка гостить тут, гостил не мало, полтора года. Хлопнул лютый зверь на ступенях, спугался Иванушка в покоях». — «А, сестриця, уйти надо». — «Что ты, братець, муж мой пришол домой». — «Хто ж у тебя это?» — спросит муж жону. «Ах, милый мой, пришол брат мой». Зглянул ён на него глазом милыим, дал ён ему руку правую. «Милый брат, гости у меня, я тебя кормлю и пою и совсим держу у себя». (Зять унимаат, вишь, совсим живи тут). Иван Поповиць розвёрнул книжку и говорит: «Нельзя жить, надо пойти царевну найти». Говорит зять его царь жены своей: «Жена моя премилаа, дай ему шкатульку след, ты иди, Иванушка, переверни из колена на колено, тиби буде хлеб и кушанье тут». Тут взял медведь, выдернул шерсти с под правой щоки, подал Иванушку в руки: «Прими, Иван Поповиць, клади в корман и береги; ты, как будешь при беды, возьми шерсь в руки мою и вспомни меня, я буду у тебя». Тут Иванушка отправился путём дорогой, стало Иванушку голодно и холодно и ножки болят; взял шкатульку перевернул из колена на колено, выскоцило деветь молодцов. «Что, Иванушка, хочешь, тепла или добра?» — «Хочу добра и тепла, и еды, и кушанья». Всё ему представили, сделали шатры шолковыи, полы слали хрустальныи, столики ставили дубовыи, опять ён на кушанье попал. Наливали ему еды и питья, и кушанья. «Садись, Иван, хлеба кушать». Тут Иванушка наелся-напился, перевернул шкатульку из колена на колено. Стал дикой лес (збулся в лесу вишь быть). Смолитця Иванушка ко Господу: «Господи Боже мой, выведи меня на путь». Пошол Иванушка путём-дорожкой, показал Господь дорожку ему, приходит село, приходит в это село, стоит домик не малый и не великый. «Пойду в этот дом, всё летают чорныи вороны». Згля-нет, сидит сестра его у окошка. «Ати мни братець мой, а как ты зашол ко мни?» — «Шол, сестриця, я не путём и не дорогой, шол я тёмныим лесом». Росплачетця Иванушко судьбы своей и розсказываэт сестры своей: «Милаа ты моа сестриця родимаа, а есь ли у тя хлеба и соли и кушанья, можешь ли накормить нещасного брата своёво. Ежель ты меня не можешь накормить-напоить, нет, так я тебя накормлю-напою». Потом сестриця говорила ему: «Ай же, братець, есь у меня чого есть и пить». Угостила сестриця брата своего, налетел чорный ворон. «Милаа моа, хто у тебя?» — «Братець мой, Иван Поповиць». Подал ён свою лапочку ему: «Здравсвуй, милый брат мой Иван Поповиць». — «Прощай, чорный ворон, я сейчас пойду от тебя проць», — Иван Поповиць говорит ему. Скрычал ворон жены своей: «Дай брату салфетку ёму. Вырвал с под правого крыла перо ему, подал Ивану в правую руку, и пошол Иванушка, попростился. Несколько Иванушка путём идёт, приходит к быстрой рецьки, у речьки стоит амбарушка, у амбарушки поставлен крестик. В амбарушки поёт Соловей-розбойник. Скрычал ён громко, розбойник: «Ай же ты, Иван Поповиць, спуски с амбарушки соловья проць; ты меня спустишь, соловья, пручь, ты много получишь сиби добра, а не спустишь, так и не получишь добра». А спросит Иван Поповиць: «Хто ты такой?» — «Я вот какой: Соловей-розбойник, у прекрасной дивици служитель». А спрорецит Иван Поповиць: «Не могу спустить я тебя на волю теперь, я иду прикрасную дивицю сиби в обручесьво брать». Говорил ему Соловей-розбойник: «Хоть получишь, да не сберегёшь. Спусти меня на волю, так твоя буде совсим». Задрожался Иван Поповиць: «Некак не могу спустить (боится, как бы не было чого, не смеэ). Я не здешного места, так не смею». Однако ён пошол от Соловья.