Северные сказки. Книга 1

Николай Евгеньевич Ончуков (3 марта 1872 года, Сарапул — 6 марта 1942 года, Пенза) родился в семье кустаря-скорняка. Его путь к образованию был труден, с юношеских лет пришлось работать, помогать семье. Однако ему удалось закончить Казанскую школу лекарских помощников. В течение нескольких лет он занимался медицинской деятельностью, заведовал фельдшерским пунктом в одном из сел Пензенского уезда, боролся с эпидемиями холеры, тифа, скарлатины, дифтерита в родном Сарапуле, в Казанской губернии, в Удмуртии. Переболев тяжёлой формой пятнистого тифа, Ончуков переезжает в Пермь, где устраивается на работу фельдшером в местную пересыльную тюрьму. Однако через полгода за контакты с политзаключенными, за передачу им писем и книг он был со службы уволен и отдан под надзор полиции. В 1897 г. в газетах Перми и Екатеринбурга стали появляться первые фельетоны Ончукова, а некоторые материалы стала печатать даже петербургская пресса. Журналистика становится его единственным источником существования, и он переезжает в Петербург, где начинает сотрудничать в «Неделе», «Сыне отечества», «Северном курьере» и других изданиях. Однако работа журналиста-поденщика не обеспечивала гарантированного заработка, и кто-то из друзей посоветовал ему обратиться в Русское географическое общество, которое организовывало этнографические экспедиции и выделяло их участникам определенные суммы. Так судьба привела человека без высшего университетского образования в науку, ставшую в дальнейшем смыслом всей его жизни.

Надо сказать, что в те годы этнография и фольклористика были в большой моде у петербургских издателей, и они охотно заключали с исследователями соглашения на публикацию корреспонденции о поездках. Позднее, когда Ончуков приобрел известность в научных кругах, некоторые издатели специально финансировали его экспедиции. Самое деятельное участие в организации поездки Ончукова на Печору принял владелец «Нового времени» А. С. Суворин. Пробелы в своем образовании Ончуков ощущал постоянно, но и тут журналистика выручала его. Она научила его работать с завидной оперативностью, что не часто встречается в науке, а уж талантом и работоспособностью Ончукова судьба не обидела.

В 1900 году Ончуков становится «членом-сотрудником» Русского географического общества по отделению этнографии и участником известного кружка, группировавшегося вокруг журнала «Живая старина». Среди молодых членов кружка были такие в будущем известные ученые, как Д. К. Зеленин, М. Б. Едемский, В. И. Чернышев и другие. Деятельность группы поддерживали и поощряли академики А. А. Шахматов и В. И. Ламанский. Ончуков писал в те годы, что Ламанский «первый направил меня на занятия этнографией». С 1900 по 1908 год Ончуков исследовал весь Север России, напечатал ряд статей в журналах и выпустил три книги — «Печорские былины», «Северные сказки» и «Северные народные драмы». В эти же годы он закончил Археологический институт в Петербурге по специальности церковная археология.

В эти годы капитализм на Севере России только начинал наверстывать упущенное. Архангельские газеты начала века рисуют колоритную картину начинающейся «промышленной лихорадки»: «В настоящее время одна из крупных шведских промышленных фирм ведёт переговоры с правительством о продаже на реке Печоре леса на сруб...»; «Сим объявляется что Управлением государственным имуществом Архангельской губернии выданы германскому подданному Станиславу Францевичу фон Вышемирскому дозволительные свидетельства на разведки: в Печорском уезде Архангельской губернии каменного угля, медной руды, серного колчедана, железной руды, горючего сланца»; вышел в рейс к острову Шпицберген ледокол «Ермак»; заканчивается колонизация Кольского полуострова; открыт телеграф от Кеми к Мурману, по Мурману и в Усть-Цыльму — вот далеко не полный перечень событий, будораживших некогда «сонную» Архангельскую губернию. Однако вместе с тем полная архаика быта, раскольники поморского толка с их религиозной непримиримостью, где даже обычный православный священник был вынужден выступать как миссионер. В очень серьезной книге «Печорская старина», посвященной описанию рукописей и архивов церквей Низовой Печоры, Ончуков, пользуясь необычным для научного исследования стилем, так суммировал свои впечатления о русском Севере: «За редкость на Печоре телеги, ездят все больше верхом, а кладь возят на волокушах, и тут же, в этих бездорожных селах тянутся столбы телеграфа, проволока которого, как нервы, соединяет этот живой кусочек давно прошлой жизни с действительностью XX века, кипящего в остальной России». Ончуков прекрасно осознавал, что «когда Печора покроется заводами, которые с занятием в качестве рабочих местных крестьян будут привлекать и полчища « бродячей Руси» из центров России, это нашествие, в конце концов, свалит старую культуру Печоры, а с её упадком постепенно исчезнут и былины... Может быть, это и необходимо, как одна из стадий промышленного роста страны, но это грустно».