Северные войны России

Обоз в Пушкаревке стал местом сбора отступающих шведский войск. Около двух часов пополудни к обозу прибыла коляска с королем. Только в обозе Карл понял истинные размеры катастрофы. Естественно, возник вопрос, куда отступать остаткам шведской армии. Теоретически имелись три варианта – в Турцию, в Крым или обратно в Польшу. Последний вариант был, видимо, наиболее трудноосуществимым, поскольку в этом случае пришлось бы пробиваться сначала через русские, затем через враждебно настроенные польские войска в южной Польше, одновременно имея у себя в тылу преследующих русских.

Таким образом, и Турция и Крым были предпочтительнее: ни в том, ни в другом случае не требовалось вступать в бой, путь по этим двум направлениям оставался более или менее свободным. К тому же оба варианта сулили возможность новых альянсов. Шведское командование, скорее всего, должно было выбрать Турцию: из нее было хорошее сообщение с Польшей. Отступление в Турцию означало, что армии предстоит переправляться через Днепр. Этот путь был значительно короче другого, то есть если перейти Ворсклу и по левому берегу Днепра двигаться к Крыму. Неизвестно было только, существует ли удобная переправа через Днепр.

Под Полтавой шведы понесли огромные потери, большие, чем в любом другом сражении в истории королевства. Непосредственно в сражении участвовало 19,7 тысяч шведов, из которых погибли 6900 человек[62] , то есть 35%. К этому надо добавить 2800 пленных и неизвестное количество раненых, которым удалось покинуть поле сражения и отступить с главными силами к Днепру. Согласно некоторым подсчетам, их число достигло примерно 1,5 тысячи человек.

По русским данным потери регулярных войск Петра составили 1345 человек убитыми и 3290 ранеными. К ним, разумеется, надо прибавить потери иррегулярных войск: казаков, калмыков и других.

Вечером 27 июня Петр устроил в двух роскошных шатрах пир в честь победы. Туда были приглашены и знатные пленники: премьер-министр Пипер, принц Вюртембергский, фельдмаршал Реншильд, генерал-майоры Шлиппенбах, Стакельберг и Гамильтон. Петр обратился к «гостям» с речью: «Вчерашнего числа брат мой король Карл просил вас в шатры мои на обед, и вы по обещанию в шатры мои прибыли, а брат мой Карл ко мне с вами в шатер не пожаловал, в чем пароля своего не сдержал. Я его весьма ожидал и сердечно желал, чтоб он в шатрах моих обедал, но когда его величество не изволил пожаловать ко мне на обед, то прошу вас в шатрах моих отобедать».

За столом граф Пипер, оправдываясь, сказал, что много раз советовал Карлу заключить с русским царем мир. Петр ответил, посерьезнев: «Мир мне паче всех побед, любезнейший».

Миролюбие Пипера было оценено по достоинству. Шереметев предоставил ему на ночь свою палатку, постель, и дал «в долг» тысячу дукатов.

А между тем остатки шведской армии за 28 июня прошли от Пушкаревки до местечка Новые Сенжары. Шведы совершили марш более менее организованно, с ними двигались почти все орудия. 29 июня шведы достигли местечка Кобеляки. Карл вел армию по правому берегу реки Ворсклы к Днепру. Однако на берегу Днепра шведов ждала катастрофа, сопоставимая с Полтавой, может даже еще большая. Вода в Днепре поднялась, а переправочных средств в районе сожженной Переволочны не оказалось.

Добраться до правого берега Днепра удалось лишь трем тысячам шведов и запорожцев. Раненый король был переправлен в коляске, поставленной на импровизированный понтон, состоявший из двух лодок.

30 июня в 11 часов утра генерал Левенгаупт, командовавший шведами, оставшимися на левом берегу Днепра, капитулировал перед русскими войсками. В плен сдались 20 тысяч человек. Среди них было 3 генерала, 980 офицеров, 12575 унтер-офицеров и рядовых. В числе нонкомбатантов были 40 пастырей, 231 музыкант, 945 мастеровых, 34 придворных короля, 25 королевских лакеев и т. д., всего 3402 человека. Среди сдавшихся были 1657 шведских женщин и детей. Под Переволочной русским досталась также вся шведская артиллерия – 31 орудие (21 пушка, 2 гаубицы и 8 мортир). И, наконец, в руки к победителям попали огромные средства: основная казна армии составляла два миллиона монет разного рода и достоинства, в кассах полков находилось около 400 тысяч монет и в денежных ящиках Мазепы – свыше 300 тысяч монет.

Из 23 тысяч шведских военнопленных, взятых под Полтавой и Переволочной, лишь около четырех тысяч снова увидели родину. В некоторых полках, которые начали военную кампанию с тысячным составом, возвратились домой около десятка человек. Еще в 1729 году, через восемь лет после окончания войны и через двадцать после Полтавы, в Швецию продолжали приезжать бывшие пленные. Едва ли не самым последним среди них стал гвардеец Ханс Аппельман: он вернулся в 1745 году, после 36 лет плена!