Северные волки

Что случилось дальше, Маргос так и не смог понять. Наемник, стоявший перед ним, превратился в размытое пятно, и эльф не успевал следить за его движениями. Лязгнула сталь, – кажется, Маргосу удалось задеть противника, – снова металлический скрежет, после которого что-то твердое врезалось в нос эльфа. Из глаз сами собой брызнули слезы, и проводник на мгновение потерял ориентацию в пространстве, видя все происходящее с ним словно в тумане. Вот левая рука проводника, все еще сжимая рукоять меча, упала в траву. Вот следом за ней последовала кисть правой. Жгучая боль алым росчерком распорола куртку вместе с животом, и что-то теплое упало на сапоги Маргоса. Последовала еще одна ослепительная вспышка боли, после которой эльф вновь смог разглядеть своего противника. Тот стоял прямо перед ним, указывая рукой на его грудь. Опустив затуманенный взгляд, Маргос понял, что берсерк вовсе не показывает на него пальцем, а сжимает в вытянутой руке рукоять меча, уткнувшегося перекрестьем в его дорогую куртку. Эльф почувствовал, как влажное пятно расползается по его шерстяной рубашке, и с усилием поднял глаза на берсерка, отчаянно пытаясь сфокусировать взгляд. Когда же ему это удалось, новая волна ужаса сковало замирающее сердце проводника. Маргосу показалось, что сейчас на него смотрит сама смерть. Он попытался что-то прошептать, но опустившийся на его голову топор заставил эльфа замолчать навсегда.

Кровавая пелена немного рассеялась, и Вегард с запозданием сообразил, что хлопки, доносящиеся до него, – отнюдь не разрывы темных заклинаний. Обернувшись, он увидел Треда, который, держа окровавленную секиру под мышкой и хлопая в ладоши, не спеша идет к нему.

– Вполне неплохо, малыш, – снисходительно похвалил берсерка старый воин. – Как одному из твоих учителей, мне есть чем гордиться.

– Доброе слово и кошке приятно. – Вегард поискал глазами Марка и обнаружил его на прежнем месте в той же самой позе. – Как паладин?

– Вроде дышит, – пожал широкими плечами Тред, – но пусть это заботит тебя в последнюю очередь, – северянин перехватил «Вдовью скорбь», указав ею на медленно приближающихся к ним эльфов в черных плащах, – у нас есть дела поважнее.

– А…

– Про магию можешь забыть, – в голосе Треда проскользнула легкая грусть, – девчонка и ее противник вроде как сгорели на работе. Пока ты угощал остроухого сталью, в жрицу, – если она, конечно, вообще была ею – попал здоровенный зеленый череп. Она успела ответить чем-то подобным, и после этого все стихло. Кажется, оба мертвы, точнее – она-то точно не боец; надеюсь, и некромант подох.

– Плохи наши дела, приятель. – Морщась от боли, Вегард сбросил изрезанную куртку и стянул через голову влажную от крови дырявую рубаху.

– Очень похоже на наш последний бой, – без страха в голосе поддержал друга Тред, тоже освобождая от одежды мощный, покрытый татуировками торс. – Покажем ублюдкам, как умирают сыны Торфела?

– Конечно, еще и захватим остроухих с собой, – ответил Вегард, – их всего-то два десятка, к тому же кто-то их неплохо потрепал, да и луков у них не видно. Так что повеселимся!

Северяне, зловеще ухмыляясь, провели пальцами по ранам, собирая собственную кровь и рисуя ею на груди причудливый символ, называемый топором Торфела; символ того, что воины идут в бой, вверяя свои души богу войны, не заботясь о собственной жизни, с одним лишь стремлением – уничтожить как можно больше врагов.

Когда наемников от обнаживших оружие эльфов отделяло несколько десятков шагов, над эльфийскими руинами раздался боевой клич детей Торфела:

– Победа или смерть! – выкрикнул Тред.

– Победа или смерть! – Вегард крутанул оружие.

С мрачной решимостью северяне двинулись навстречу врагам. Сначала медленно, но постепенно ускоряясь, наемники неминуемо приближались к готовым к бою эльфам.

Переходя на бег и занося для удара «Вдовью скорбь», Тред затянул старинную боевую песнь своего народа. Песнь, которую все без исключения северяне знали с самого детства, впитывая ее слова с молоком матери, певшей им ее вместо колыбельной. Песнь, с которой они жили и умирали.

Если я вернусь домой
На щите своем, —

громко выкрикивая слова, начал «старый медведь», обрушивая свое страшное оружие на ближайшего противника и сразу же смещаясь в сторону, чтобы избежать атаки другого врага.

Знай, что, гордо приняв бой,
С честью пал я в нем! —

поддержал товарища Вегард, уводя в сторону клинок пытающегося защититься эльфа и обрушивая свой топор на незащищенный бок врага. Стоило холодной стали рассечь плоть под черным плащом, а берсерку вновь почувствовать запах крови, как яростное безумие с новой силой захлестнуло сознание молодого воина. Леденящий душу хохот сорвался с искаженных в зловещем оскале губ берсерка, и Тред понял, что дальше ему придется петь одному.

Меч зажат в руке моей,
Он в крови врагов…