Северный богатырь. Живой мертвец

— Я — Бельский! Наш род от Всеволода Большое Гнездо, а ты — кто? Смерд?

— Я — смерд? — рычал губной староста.

Поднялся общий крик.

Савелов вышел из избы, сразу же очутился на шумной площади и, слегка покачиваясь от выпитого, пошел среди пьяного, шумливого народа. Одна дума занимала все его мысли, и он сам не понял, как очутился в кабаке за длинным столом, с чаркой в руке, с круглой сулеей перед носом.

Кругом люди неистовствовали. Свистел гудок, пели скверные песни, скоморохи играли в чехарду и один другому загибал салазки, а какие-то разгульные бабы звонким голосом выкрикивали: «лен-коноплю». Вдруг подле Савелова очутился безобразный, грязный оборванец с рыжей, лохматой головою и гнусливым голосом сказал:

— Не откажи убогому в доброй чарке!

— Пей! — ответил Савелов.

Рыжий не заставил повторять предложение и жадно придвинул к себе сулею.

— Пирожка бы подового…

— Спроси! — не глядя на него, ответил Савелов и продолжал сидеть, опустив голову на облокоченную руку, и все думал, каким путем повидать Пряхова.

— Прости на слове, господин, — вкрадчиво заговорил оборванец, — я твое горе знаю и ему пособить могу.

Савелов с удивлением оглянулся.

— Ты? — и потом сказал: — Какое мое горе, дурак?

— Может, обмолвился я не тем словом, — снова загнусил оборванец, — а ведомо мне, что ты купца Пряхова ищешь, а где тот купец таится, мне тоже ведомо.

Савелов вздрогнул и повернулся к оборванцу так стремительно, что тот даже откачнулся.

— Где? Сказывай! На тебе рубль серебра! Еще дам… Где?

Оборванец оторопел, но все же успел схватить монету и быстро сунул ее в одну из дыр своих лохмотьев. Потом он придвинулся ближе к Савелову и спросил:

— А сколько дашь? Дашь десять рублей?

— Дам! — быстро ответил Савелов.

Оборванец радостно рассмеялся.

— Вот люблю! Настоящий господин! Я тебе ножки поцелую, не то что Пряхова доставлю. Его разом! Чик — и он! Агафошка тебе услужит! Да я… тебе!

— Где же он? Как найти его?

— Тсс!.. — сказал прищуриваясь Агафошка, — его так-то голыми руками никак нельзя. Его с воинами надоть, с солдатами! Во!..

Савелов оторопел.

— Что ты брешешь?

— Брешет собака, господин мой, а Агафошка человечьей речью разговаривает, — произнес он наставительно.

— Суди сам, — и, придвинувшись, Агафошка стал говорить Савелову шепотом, — Пряхов-то старовером был. Как его сын к царю пошел на службу, так он и смирился… вот! А староверы про то дознали, сманили его со всем семейством к себе в скит и заперли! Грудкин-то, его приказчик, — всему коновод. Хочет в купцы выйти!..

Савелов сразу протрезвел и впился горящим взором в подлое лицо Агафошки.

— Ну, ну!

— Он через меня воеводе жаловался, а те воеводу купили. Воевода мне горячих всыпал, и вся недолга, а про него словно и не слыхал.

«Так вот она, тайна!» — подумал Савелов и ударил кулаком по столу, а затем вскочил и, как безумный, бросился из кабака.

— Денежки мои! — закричал целовальник.

— Небось, не пропадут! — крикнул ему Агафошка и бросился вслед за Савеловым. Он едва догнал последнего и ухватил за рукав. — Куда ты, господин?

— К нему… к воеводе! Я ему всю бороду выдеру! Царю донесу! Он ему спасибо не скажет! Я ему!..

Перепуганный Агафошка загородил ему дорогу.

— Что ты! Что ты! — заговорил он, — и купца не выручишь, и дело испортишь. Воевода шепнет, а староверы-то этого Пряхова еще дальше повезут и всех…

— Что же делать? — растерянно спросил Савелов, которого отрезвили слова Агафошки: ведь, правда, этот воевода все может сделать, если уж за деньги продал человека.

— А ты вот что! — Агафошка приблизил свое лицо к Савелову и, дыша на него водкой, стал говорить: — Спроси у воеводы солдат. Скажи, что крамолу сыскал, а что и где — не сказывай! Я тебе дорогу укажу, и мы скит весь заберем, и Пряхова освободим. Вот! А там воевода чеши бороду потом!

Савелов кивнул головою. Его лицо просветлело. Он не только возьмет свою Катю, но явится для нее и ее отца спасителем! Погоди же, корыстный воевода! Будет тебе!

— Ладно, — сказал он, — так и сделаю! Сколько солдат?

— Да ежели полсорока…

— Двадцать? Будет двадцать! Жди меня завтра вечером в кабаке. Я с солдатами приду!

— Там, господин, ты за вино не заплатил.

— За вино? Заплати ты! На!

Савелов дал Агафошке деньги и тихо побрел к дому воеводы, радуясь счастливому случаю, вдруг пришедшему ему на помощь.

А оборванец вприпрыжку бежал назад к кабаку и бормотал:

«Молодец, Агафошка! Теперь и за Пряхова получишь, и за скит, и воеводе взгреют спину! Не потакай ворам! Поди, выпей, Агафошка, за чужие денежки!.. Гуляй, душа!»

XXVIII Переполох

Девушки с криком вбежали в избу, в то время как Василий Агафонович тихо спустился по лесенке из своей горницы.

— Что такое, что за шум? — тревожно спросил он.

Катя бросилась к нему и, еще дрожа от страха, крепко обняла его.

Страх охватил и Пряхова.

— Что такое стряслось? — повторил он.

Ольга оправилась первая и заговорила:

— Гуляли мы в лесу, а к нам человек пристал… и человек этот — Агафошка Лохматый, что тебя оговорил.

— Ну? — уже с новой тревогой повторил Пряхов, крепче обнимая дочь.

— Мы бежали, а он за нами. Мы Ефрема выслали…