Северный богатырь. Живой мертвец

— Ну, мы готовы! Как вы, господа шведы? Пошли-ка ты к ним трубача. Отпиши, чтобы по-доброму фортецию сдали. Что порох-то тратить!

— Сейчас, государь! — ответил фельдмаршал и послал к Опалеву трубача.

Бравый солдат спустился с вала и, махая белым платком, затрубил. Ему навстречу вышли солдаты и повели его в крепость.

— А мы тем часом выпьем! — шутливо сказал Петр, — да и солдаты пусть отдохнут!

В ставке царя все сели за трапезу. Пили, ели, а время шло.

— Что они думают долго? Пошли еще одного! — уже хмурясь сказал Петр.

Фельдмаршал тотчас отрядил второго парламентера.

Прошел еще час. Петр в нетерпении выскочил из палатки и широкими шагами шагал перед ее входом.

— Ну, ну, — повторял он, — что-то кобенятся. Как бы плакать не пришлось! — Лицо его уже сводила судорога. — Ну, что? — крикнул он, увидев второго посланного, возвратившегося из крепости.

Тот подошел и вытянулся.

— Наказал на словах сказать, что король вручил ему крепость к обороне, а не к иному чему!

— Так! — закричал Петр. — Ну, так пусть обороняется! Стрелять! — и он быстро пошел к своим мортирам.

Раздалась оглушительная канонада. С крепости тоже ответили залпами, и земля стала содрогаться от грома выстрелов.

Савелов и Матусов были без дела. Они сидели на берегу Невы, на валу, и глядели за падавшими на крепость снарядами.

— А ловко наш бомбардир стреляет! — сказал Савелов, — гляди, так камень и сыплется!

— Чего уж! — отозвался Матусов.

Наступил вечер. Канонада гремела не смолкая.

— Пойдем спать! Нам не будет дела! — сказал Матусов и встал с земли. — Вот так фортеция! — закричал он тотчас. — Гляди, человек из воды лезет!

— Может, швед! — вскрикнул Савелов и, обнажив тесак, бросился к берегу, на который действительно карабкался вылезший из воды человек.

— Свой! — закричал последний, увидев русского воина.

Савелов приблизился.

— Яков! — Антон! — раздались два крика, и вслед за этим Матусов набросился, схватил Якова в могучие объятья и, целуя его и тиская, кричал:

— Жив! Жив!

— Пусти его, задушишь!

— Как ты выбрался?

— Да оставь! — остановил его Савелов, — видишь, он устал, вымок, может, голоден. Ты беги лучше к Митьке и водки достань, а я его к нам уведу! Ну, скорее! Идем, Яков!

Он подхватил Пряхова и потащил в палатку, а Матусов бегом побежал за водкой.

Канонада продолжалась. Русские ядра громили крепость, разбивая стену. Шведы сначала отвечали бойко, потом все слабее и ленивее. Однако пальба все-таки продолжалась всю ночь. Только на рассвете Опалев приказал бить барабанщику о сдаче, и после долгих переговоров, в десять часов вечера первого мая 1703 года, Петр Великий во главе своих преображенцев вошел в покоренную крепость.

Вся Нева со взятием Ниеншанца была во власти России.

Радости Петра не было пределов. Он разослал всем друзьям, а первому Меншикову, извещения о победе и отпраздновал ее в Ниеншанце великим пьянством.

XXXIX Скучные дни

Утомившийся, голодный Яков поел и отдохнул. Богатырская натура одолела пережитые волнения, и Пряхов, сытый, довольный, уже широко улыбался и смеясь рассказывал о своем плене, о бегстве, о победе над Ливенталем.

— Сначала так-то петушился, что страсть, а как мой верх стал, так и шамад забил. Трус! Погань!

Матусов глядел на него влюбленными, влажными глазами, гладил его грубые руки и повторял:

— Вот так фортеция!

Савелов радовался за друга и в то же время грустил, что не сможет ничем порадовать его.

Друзья разговаривали, а в это время пушки неумолчно громыхали, разбивая стены шведской крепости.

— Надо бы тебя к фельдмаршалу! — сказал Савелов.

— Постой, теперь не до него! — ответил Матусов. — Завтра утром и сходит.

Яков окончил рассказы и обратился к Савелову:

— Ну, а ты? Повидал наших, видел Софью?

При имени «Софья» он покраснел, как девушка.

— Бес меня спутал, и я все дело попортил, — потупившись ответил Савелов и рассказал все, что с ним приключилось во Пскове.

Яков побледнел, жадно слушая рассказ названного брата, а потом схватился за волосы.

— Разорен, выходит, мой батюшка! Хорошо, ежели еще Грудкин удержался, — он вызволит, а то беда!

— Грудкин во Пскове, я хотел его видеть, а он словно прятался.

— Боялся! Ведь нас, староверов, во как травят!

— Что же делать?

— Если царь простит, — тряхнул головой Яков, — тогда все по-хорошему. Найдем их и все!

— Царь простит! — уверенно сказал Савелов, — и Фатеев просить будет, и ты службой заслужил.

— Вестимо простит! — подхватил Матусов, — он, брат, глупым делом не занимается!

— А тогда и все по-хорошему, — уже весело ответил Яков, — ежели мы и разорились, так деньги — дело наживное. Вот как я думаю. А?

— Вестимо! — весело подхватил Матусов.

Савелов тоже оживился. Катя опять воскресла в его воображении и словно осветила его душу особой радостью.

Ночь промелькнула незаметно без сна. Друзья вышли из палатки. Пальба прекратилась. Навстречу им шел Фатеев; он увидел Якова и даже остановился.

— Откуда ты?

Яков широко улыбнулся.

— Бежал оттуда, куда ныне все пойдем.

Фатеев горячо обнял Якова, а потом ухватил его за руку и потащил.

— Куда ты?