Северный Часовой и другие сюжеты

442-ому пехотному полку пришлось пролить очень много своей крови, прежде чем недоверие было преодолено. Боевые потери этой части были самыми высокими во всей американской армии. За год состав менялся несколько раз. Из четырнадцати тысяч человек, отслуживших в полку, девять с половиной тысяч получили орден «Пурпурное сердце» – аналог нашей нашивки за ранение. После октябрьских боев 1944 года на юге Франции в строю осталось меньше трети солдат. Зато 442-ой стал рекордсменом по количеству наград. 21 человек был удостоен Медали Почета, высшего воинского знака отличия.

После боя

Было много и горечи, и обид. Генерал, которому подчинялся «японский» полк, раз за разом гонял этих не вполне своих солдат в самое пекло, очевидно, жалея их меньше, чем своих. Из-за этого уже после окончания войны произошел неприятный инцидент. Принимая на торжественном построении рапорт командира нисэев, тот самый генерал протянул руку, но полковник лишь поднес ладонь к фуражке, а рукопожатие не принял. Стало быть, не простил.

Не очень похож на японца, правда?

А недавно у меня появилась возможность взглянуть на эту проблему с другой стороны фронта. В ноябре я пообщался с японским писателем Отохико Кага, который написал роман «Корабль без якоря» про одного храброго летчика императорских военно-воздушных сил.

Это майор Рё Курусу (1919–1945). Он был сыном дипломата-японца и американки. Естественно, воевал за свою страну – Японию. Во времена, когда японские города сгорали дотла под американскими бомбежками, человеку с таким неправильным лицом жилось трудно. Вся книга – про то, как трудно доказать своим, что ты свой, если они считают тебя чужим. Финал романа трагический: главный герой, сбитый в воздушном бою, выбрасывается на парашюте – и соотечественники забивают его до смерти, приняв за американца.

Когда-нибудь в энциклопедиях будут писать: «Война (ист.) – эпидемическое психическое заболевание непонятной этиологии, в прежние времена периодически поражавшее целые народы».

История одного предательства

05.01.2014

Даже не вспомнить, когда мы с ней начали жить вместе. Это было очень давно, мы еще не научились читать и писать, а стало быть, запоминать события.

Мы вместе работали, вместе воевали, вместе развлекались. Мы очень ее любили. Мы не могли обходиться друг без друга. То есть она без нас – запросто, а мы без неё никак.

Иногда наша любовь в своем накале достигала абсурдного (см. рисунок).

Калигула назначает Инцитатуса сенатором

Как вы уже догадались, я про лошадь. Самое время почтить память этого прекрасного, верного соратника, которого человечество бессовестно предало. К тому же приближается столетний юбилей концовки этого романа протяженностью минимум в шесть тысяч лет.

В течение всей письменной истории конь был главным существом после человека. Даже не так: главным существом после мужчины, потому что некоторые народы ценили своих женщин меньше, чем лошадей. («Золото купит четыре жены, конь же лихой не имеет цены», – поет у Лермонтова неполиткорректный Казбич.)

Вот я сейчас погружен в чтение материалов о татаро-монгольском нашествии и сделал поразительное открытие, которым, впрочем, не стану делиться с читателями следующего тома моей «Истории», чтобы не усугублять обвинений в русофобии. Но вам сообщу, мелким шрифтом, по секрету.

Смотрите, с кем отправлялся в вечность настоящий мужчина

Русь завоевали не монголы, а лошади. Именно из них в основном состояли силы вторжения. У каждого степняка было в среднем по четыре коня. Стало быть, Батый привел на Русь максимум триста тысяч (так пишут в летописях) воинов и целый миллион двести тысяч лошадей, которые своими пятью миллионами копыт всё тут к черту вытоптали. Но тс-с-с, это между нами.

Сто лет назад для неконеводческих стран считалось нормальным обратное соотношение: по одному коню на четырех человек. Это значит, что лошадиное население Европы превышало сто миллионов.

Красота!

И вот грянул 1914 год, все гусары-кирасиры попрыгали в седла, артиллеристы зазвенели упряжью, затрубили трубы, бравые жеребцы-кобылы воинственно затрясли гривами…

И очень скоро выяснилось, что всё это больше не нужно. Война будет окопной, эпоха лихих сабельных атак закончилась, ездить надо на машинах и танках, а орудия возить на тягачах.

Первая мировая война считалась крахом европейской цивилизации, но цивилизация встряхнулась и возродилась. А лошадная цивилизация – нет.

Человечество предало своего верного, старинного друга, как только выяснилось, что дружба себя больше не окупает. Овес дорог.