Северный Часовой и другие сюжеты

Я долго на нее смотрел. Думал, что в этом лице считывается явственное обещание незаурядной судьбы. Будет много красивой любви, будут тяжелые потрясения и драмы (куда ж без них – Россия, двадцатый век). И девочка обязательно кем-нибудь станет, потому что кроме красоты тут чувствуются еще и задатки неординарной личности.

А потом перевернул снимок и прочитал надпись, из которой всё узнал.

Не просто грустно, а нелепо. Грустное стерпеть еще можно. Нелепое уязвляет сильнее.

P. S.

Сразу несколько человек нашли Михаила Александровича Смеловского на замечательном сайте «Мемориала».

Красноармеец – то есть рядовой. Кандидат в члены ВКП (б) – значит, почти наверняка ушел на фронт добровольцем. Жил в Ленинграде на улице Красных Командиров.

Пропал без вести на фронте перед самым началом блокады. Ему был только 21 год.

Любовные письма

30.05.2014

В конце объясню, почему вдруг захотелось об этом написать.

Помню, как в свое время, морщась, читал письма влюбленного Блока будущей жене. Они казались мне невыносимо аффектированными.

«…Я должен (мистически и по велению своего ангела) просить Вас выслушать мое письменное покаяние за то, что я посягнул или преждевременно, или прямо вне времени на божество некоторого своего Сверхбытия; а потому и понес заслуженную кару в простой жизни, простейшим разрешением которой будет смерть по одному Вашему слову или движению».

Думал: ну ладно, это Блок, поэт-символист, что с него взять.

Прямо километрами

А недавно мне на день рождения, зная мои пристрастия, подарили столетней давности письма какого-то безымянного гимназиста или, может, студента. И там всё то же самое. Чуть менее витиевато, но тоже очень многословно и красиво-прекрасиво:

«Я так любил тебя! Больше, чем звезда любит небо; больше, чем чайка любит море; больше, чем ветер любит безграничный простор. Ты была для меня той осью, вокруг которой вращается жизнь, со всеми многогранностями, со всеми своими извивами, со всеми своими многоцветными расцвечениями…»

Интересно, когда люди перестали писать цветистые любовные письма? Это Гражданская война отучила их от красивости? Или жанр умер позднее, когда любые пафосные словеса стали ассоциироваться с фальшью?

В мои времена любовные письма, кажется, писали уже только зануды. В семидесятые у продвинутых молодых горожан (джинсы, батник, усы подковой) хорошим тоном считалось объясняться в любви исключительно устно или еще лучше вообще без слов – действиями. А если словами, то ироническими, не употребляя затасканного слова на букву «л».

Может, это только в моем тогдашнем кругу было так? Вот вы писали когда-нибудь сладкозвучные любовные письма? Или, может, получали?

А теперь, как обещал, расскажу, с чего я вдруг стал размышлять про любовные письма.

Во-первых, получил вышеупомянутый подарок.

Во-вторых, иду тут домой, а у меня поблизости расположен какой-то полицейский университет и ходит много молодежи обоего пола в форме – студенты (или, может, курсанты, не знаю, как правильно).

И вот впереди шагают две полицейские девицы. Мне слышен их диалог.

Одна набивает смс-ку. Другая говорит:

– Ну чё? Написала ему? Чё написала-то? Стоко думала.

Вторая читает, с чувством:

– «Я тебя люблю не-ре-ально!»

– Нормально, – одобряет первая. – Отправляй.

Опубликовал бы кто-нибудь исследование «Твиттер и смс как средство любовной переписки». Мир содрогнулся бы.

Моя родословная

21.06.2014

Грузин из меня липовый. Всю жизнь я прожил в Москве, по-грузински знаю только одно слово – «сацхали», да и то запомнилось из романа «Путешествие дилетантов».

Решил я тут провести инвентаризацию своих связей с Грузией. Получилось негусто.

Во-первых, в далекой юности я на несколько дней ездил в Грузию, но почти ничего не помню из-за сплошной чачи, один запах которой до сих пор вызывает у меня содрогание. Запомнил только красивую старую тетю Олю из деревни, которая не помню, как называется и где находится. Тетя Оля совсем не говорила по-русски и называла меня «шемибичо» («мой мальчик»?).

Во-вторых, во время антигрузинских истерик 2006-го, а потом 2008-го мне пришлось пофункционировать в качестве представителя грузинской нации. Из-за фамилии на «швили» журналисты стали звонить и спрашивать, как я отношусь к происходящему. Отказываться, говорить «да какой я грузин?» в той ситуации было стыдно, и я исправно отвечал на все вопросы, будто и вправду был самым настоящим грузином. К происходящему я относился очень плохо, и вовсе не из-за фамилии на «швили».

В-третьих, наш нацлидер однажды сказал, что россияне, конечно, любят писателя Акунина, но чего в конце концов можно ждать от «этнического грузина»? Мол, сколько волка ни корми.

Кажется, это всё.