Северный Часовой и другие сюжеты

Это из моего советского прошлого. Насколько я не любил Сименона с его вялой фабулой и социальной назидательностью, настолько мне нравился веселый и напористый Жапризо. Даже удивительно, как цензоры пропустили такой задорный и нестандартный роман. В библиотеках очередь на тот сборник была многонедельная.

Артур Конан-Дойл. «Этюд в багровых тонах»

Зря я расположил список по алфавиту. Надо было начать с этой повести, потому что с нее вообще начинается взрослый возраст детективного жанра. Даже не буду объяснять, почему я люблю «Этюд». Все читали, все знают.

«Молодой Стэмфорд как-то неопределенно посмотрел на меня поверх стакана с вином.

– Вы ведь еще не знаете, что такое этот Шерлок Холмс, – сказал он. – Быть может, вам и не захочется жить с ним в постоянном соседстве».

Захочется, захочется.

Молодая Агата

Агата Кристи. «Кто убил Роджера Акройда»

Лучший роман лучшей детективщицы всех времен и народов. Помню, первый раз дочитал и взвыл: «Так нечестно!». Обидно же, когда автор обдуривает тебя настолько просто.

Старая Агата

Агата Кристи. «Десять негритят»

Second best роман лучшей детективщицы всех времен и народов. И мировой рекордсмен среди детективной литературы по количеству проданных экземпляров (больше 100 миллионов). По-английски сейчас он политкорректно называется «And Then There Were None». Я читал, что в современных изданиях неприличное слово на букву «n» и в тексте заменяют каким-нибудь другим. Это все равно что в «Тарасе Бульбе» взять и превратить «жида Янкеля» в «лицо еврейской национальности Янкеля». Ладно, это я отвлекся на другую тему – об издержках политкорректности. Надо будет ее тоже как-нибудь обсудить.

Между прочим, тоже с бородой

Артуро Перес-Реверте. «Клуб Дюма, или Тень Ришелье»

Самый мне близкий по духу и, кажется, движимый теми же мотивациями автор. А это его лучший роман.

Фильм, впрочем, был так себе

Умберто Эко. «Имя Розы»

Впервые я проглотил роман в журнальном, вдвое сокращенном варианте, когда мы печатали его в «Иностранной литературе». И надо сказать, что потом, когда я прочитал его в полном виде, он понравился мне существенно меньше. Остросюжетность и интрига утонули в жировых складках авторской эрудиции и игры ума. Роман от этого выигрывает, а детектив проигрывает. Но первое впечатление было таким сильным, что без этой книги в списке никак.

Биографии

Это вид литературы, который я тоже очень люблю. Потому что нет ничего интереснее, чем интересно (или даже неинтересно) прожитая жизнь яркого (или неяркого, но гениального) человека.

Мне всегда нравились две противоположные разновидности этого жанра: либо дотошная, устраняющаяся от оценок и эмоций объективность, либо, наоборот, талантливая пристрастность.

«Объективистские» биографии, как правило, являются попыткой разгадать тайну выдающейся личности. Берутся только факты, только документы, только свидетельства современников – высказывающихся как pro, так и contra. Автор честно излагает всё, что ему известно о герое, и предлагает читателям самим составить о нем суждение. С легкой руки В. Вересаева такие биографии обычно именуются «N. N. в жизни». Сюда же можно отнести так называемые научные биографии, хотя они редко бывают стопроцентно объективными, потому что история и литературоведение зачастую идеологичны.

«Субъективистские» жизнеописания, как правило, продиктованы сильной любовью к объекту. Здесь всё зависит от таланта и обаяния биографа.

В молодом возрасте мне больше нравились тексты, относящиеся ко второй категории. В зрелом – к первой.

Список дан по алфавиту.

Портрет портретиста

Марк Алданов. «Портреты»

Я очень люблю Алданова. Учился у него писать историческую беллетристику. В своих коротких биографиях он небеспристрастен, но точен и убедителен.

Мура и Нина, две железные красавицы

Нина Берберова. «Железная женщина»

Тот случай, когда автор был мне интереснее предмета. Одна железная женщина, повествующая о другой железной женщине, – это просто «глагол времен, металла звон». Муру Будберг я очень не люблю, даже не за Горького, а за Герберта Уэллса (кстати, забыл упомянуть его потрясающе интересную автобиографию в списке «Любимые мемуары»). А Берберову люблю. Как автора non-fiction и как образец правильно прожитой жизни: никогда не опускать руки и не бояться начинать всё заново в позднем возрасте.

Пушкиным Вересаев любуется

Викентий Вересаев. «Пушкин в жизни»

Идеальная биография при тактичном, тотальном отсутствии фигуры автора. Пушкин все равно выходит очень симпатичным, несмотря на то, что никакие шероховатости личности и судьбы не припудрены.

Гоголем – не очень