Северный гамбит

Остался «нарвик», самый опасный, и кто-то из старых. Черт, где субмарина? Не подкрадывается ли к «новикам», сообразив, что нам не до нее? Есть контакт — да, этот фриц точно не берсерк, удирает самым полным по прежнему курсу, не жалея аккумуляторов, лишь бы оказаться подальше. Гора с плеч — живи пока, после тобой займемся, когда этих потопим!

Вот блин! На поверхности слышна артиллерийская стрельба. Значит, все-таки заметили «новиков», сцепились. Вот только что с нами делать будете? Быстро выходим на позицию, затем сбрасываем скорость и всплываем на глубину пятьдесят — да, хорошо иметь подводный ход как у эсминца, никакого геморроя, характерного для подводников этой войны: «цель вышла из сектора стрельбы», дистанция и курсовой угол неподходящие. «Нарвик» перед нами как мишень, десять кабельтовых — промахнуться трудно.

— Залп, две на кильватер, две акустические!

Судя по звуку, там артпогреб рванул! Ну, теперь последний…

А он удирает! Сообразил, что ли, кто против него? Курсом на юг, от нас, и как будто за ним морской черт гонится, скорость узлов под сорок! «Шестьдесят пятой» достать можно — но жалко. Живи пока, ради какой-нибудь «Монтаны» или «Мидуэя». Сейчас узнаем, что наверху — и займемся субмариной.

Черт, черт! «Куйбышев» получил снаряд в машину, едва ползет, не может развить больше десяти узлов! Значит, надо срочно уходить, пока ночь — теперь фрицевская авиация для подранка смертельно опасна, маневрировать и уворачиваться он не может. Радировали базе. Отвечают, что навстречу выходят «Гремящий» и «Сокрушительный». Но и нам не отойти, а вдруг тут рядом еще одна немецкая подлодка? И хочется, и колется — если немцы кого-то из наших потопят, как там «Деятельного» в сорок пятом… Но нет у них вроде еще надежных акустических торпед, трудно им ночью и вслепую стрелять. Два часа мы «новиков» сопровождали, не только в непосредственном охранении, но и пробежавшись вокруг на глубине самым полным. Убедились, что под дизелями немцев вокруг точно на пятьдесят миль нет. Зато услышали идущих нам навстречу «Гремящего» с «Сокрушительным» — восемьдесят миль на планшете. А с рассветом присоединятся еще и катера-«мошки», а уж самолеты само собой.

Снова радио в штаб. Получили сообщение: «„Куйбышев“ доведем и сами, вы фрица найдите и добейте, этого кроме вас никто не сделает». Шанс еще есть — время прикинули, пока бой шел, немец мог удирать на шестнадцати узлах, но так у него и батареи не хватит точно (если только лодки «тип XXI» этой реальности не сильно отличаются от известных нам), и сообразить должен, что как только стихло, мы можем и про него вспомнить, ему-то откуда знать про повреждение «Куйбышева». А значит, он тоже должен был перейти на малошумные четыре, максимум шесть, и ползти прежним курсом. А у берега глубины на подъем идут, хотя вход в фиорд глубоководный, но там не двухсот, а полутораста не будет, там мы его и достанем! По времени, вот в этой точке он и должен быть.

— Саныч, туда и выводи!

Куда же он делся, гад? Ну никак не мог он до базы успеть, если только не совсем внаглую — всплыл и под дизелями — нет, мы бы точно услышали тогда, даже издали. В океане ему делать абсолютно нечего, а у берега он как сквозь дно провалился — мы прочесывали район до следующего полудня. Дошли до края материковой отмели, где глубины резко уменьшались — туда естественно, не полезли. Конечно, выйти на две мили от фрица было бы сложновато — но если бы он всплыл и шел под дизелем или РДП, мы заметили бы точно. И что, он до сих пор на глубине экономичным ходом ползет? А может, раздавило его, все ж несколько раз должно было достать, а на такой глубине малая трещина в корпусе — и конец!

А над нами какое-то нехорошее шевеление. Больше десятка раз слышали немецкие катера, бегают как оглашенные или, что опаснее, идут не торопясь и, похоже, тоже слушают море. И наверняка авиация в небе крутится. Где этот чертов фриц — если он на дне лежит, искать его можно, пока рак на горе свиснет. Или до конца войны, точно — у нас в шестьдесят втором так С-80 пропала в Баренцевом море, искала вся аварийно-спасательная служба СФ, а нашли случайно, через семь лет — лодка лежала на грунте на двухстах метрах с открытой шахтой РДП. Нет еще фрица в своей базе, ну никак бы он туда не успел! Может, и впрямь — сдох от повреждений, а мы ищем?

И непонятки ну очень мне не нравятся. Как мы работаем ГАК в активном, причем наверху точно никого нет — так где-то через час появляются катера и начинают прочесывать район «гребенкой», развернувшись строем фронта. Причем это только у берега, ну, в пределах двадцати миль, в открытом море не было такого. У немцев тут развернут аналог штатовской СОСУС, стационарной акустической системы? Нам-то, положим, это мало опасно, а вот «катюшам», «эскам» и «щукам» может достаться. И ведь наверняка в небе эти с магнитометрами, крутятся, так что выше ста метров нам лучше не всплывать. Разворошили осиное гнездо, эсминец бы вылез, что ли, потопили бы его — и то результат, не по катерам же стрелять торпедами.