Северный гамбит

Мы пришли в этот мир, по здешнему времени, 5 июля 1942 года. И уже никак не успевали предотвратить разгром конвоя PQ-17, тем более что нас выбросило где-то у берегов Америки. Но вот на немецкой операции «Вундерланд» мы оторвались по полной — фото в газетах по всему миру, линкор «Адмирал Шеер», сдавшийся нашему пароходу «Сибиряков» — ну а как не сдаться, если получил от нас самонаводящуюся торпеду по винтам и предупреждение, что при первом же выстреле следующий залп будет в борт и шлюпок спустить не дадим, а тонуть в ледяной воде страшно, тут писатель Пикуль совершенно прав. Теперь бывший «Шеер», переименованный в «Диксон», в составе нашего Северного флота. И уже хорошо поучаствовал в освобождении Петсамо. А немецким субмаринам, поддерживающим «Шеер» и подошедшим после на выручку, мы устроили бойню, ведь в этом времени подлодки еще не умеют стрелять торпедами по вражеским подлодкам, кроме как на поверхности, нет еще ни таких гидролокаторов, ни самонаводящихся торпед. Затем была охота на «Тирпиц», правда, эту победу присвоили англичане, хотя даже американские союзники тогда назвали их действия конокрадством. И другие славные дела, после которых немецкие моряки, кому повезло выжить, с суеверным ужасом рассказывают о проснувшемся Великом змее Ермунгарде, плавающем в ледяных глубинах, или морском демоне из ада, призванном русскими на службу, — именно это я слышал в разведотделе СФ от пленных, подобранных с потопленного нами эсминца Z-38. Что еще могут предположить немцы, лишь смутно видя и слыша, как под водой движется нечто и топит их корабли — причем возможности объекта далеко за гранью техники и науки этих времен![1]

Но мы изменили историю не только наличием торпед. Информация, переданная руководству СССР, оказалась еще более важна. Даже сам факт, что мы победим — это уже много для морального духа, а если прибавить все доступные нам сведения об Отечественной войне? Вооружение, тактика, методика обучения. Знание о будущих ошибках. Персоналии, кто покажет военный талант, а кто наоборот. Немецкие секреты, не считающиеся таковыми в 2012-м, но очень актуальные здесь. Умение читать любой немецкий шифр, не рассчитанный противостоять компьютерам двадцать первого века. В результате в этом параллельном (да хоть перпендикулярном!) мире удался «Большой Сатурн», окружение и уничтожение не только армии Паулюса под Сталинградом, но всего южного крыла немецкого фронта, бывшей группы армий «Юг». А до того был разгром немцев в Заполярье, причем мы освободили не только Петсамо и Киркенес, но и гораздо большую территорию северной Норвегии, чем в нашей истории в сорок четвертом. И прорвали, а затем сходу сняли блокаду Ленинграда зимой сорок третьего.[2]

И эта потеря оказалась невосполнимой — заменить погибшие войска Гитлеру было нечем. Тогда он попытался объединить против «русских варваров» всю Европу, провозгласив Еврорейх — Франция и Испания вступили в войну на его стороне, а также Польша, Бельгия, Дания и прочая мелочь. Под руку Еврорейха перешел французский флот, в этой истории не затопленный в Тулоне; а также Гибралтар, Мальта, Северная Африка, где получивший подкрепления Роммель наголову разбил англичан и, в этот раз не задержавшись в Эль-Аламейне, форсировал Суэцкий канал, взял Каир, занял Палестину, Сирию, Ирак. На востоке, прорвав фронт в Бирме, японцы вошли в Индию, немедленно превратившуюся в кипящий котел хаоса, войны всех против всех. Увидев это, в войну вступила Турция, напав на разваливавшуюся Британскую империю. Итальянцы развернули наступление в Эфиопии, Судане, Сомали. В Берлине трубили победные фанфары — но плохо было на Восточном фронте. Пятьдесят погибших «ветеранских» дивизий чистокровных арийцев никак не могли быть заменены даже большим числом французов и прочих европейцев, не имеющих ни боевого опыта, ни выучки, ни желания умирать за бесноватого Адольфа. В этой истории не было Курской дуги, потому что не было и Харькова зимы сорок третьего, наши в темпе вышли к Днепру еще весной. Геббельс вопил, что «Днепровский вал неприступен», но если мы сумели прорвать его там, в иной истории, после тяжелой Курской битвы, имея в противниках исключительно немцев, то теперь, когда Днепр был исходным рубежом для еще свежих советских войск, а на той стороне больше половины была сборная солянка со всей Европы, результат был ясен изначально.