Северный гамбит

Он привычно вошел в состояние потока. В голове была та же звенящая пустота, из которой должна была возникнуть верная мысль, — но ответа не было! И это было страшно — неужели демон всё понял? Если он не даст набрать сто тысяч жертв, а сожрет его, со всем накопленным, раньше? Вот, значит, как выглядит продать душу дьяволу — сначала, пользуясь его силой, забирать жизни и души других, быть победителем, идти к успеху. А затем тот, кто дал тебе взаймы, проглотит тебя — со всем накопленным, с прибылью вернув свое. Мефистофель в сравнении с этим — добрый рождественский дед, не лишенный человечности — когда это, из глубины, придет за своей собственностью, спаси, Господь, мою душу!

И ведь спастись не удастся. Поток захватил уже и несет, с каждой победой разрушая сознание. И если попробовать остановиться, этот же поток безжалостно сомнет, растерзает в прах — даже умереть, оставшись обычным человеком, уже не позволит проклятый демон! А русские, они тоже будут после расплачиваться? Или им удалось как-то заставить демона служить себе?

Невыносимо хотелось кого-нибудь убить. Тиле отдал приказ — и пятнадцатидюймовые снаряды главного калибра обрушились на обреченный авианосец. А после вся эскадра прошла мимо, держась на удалении, переменным курсом (помня о возможной атаке субмарины), но обстреливая залпами то место, где в волнах мелькали шлюпки и плоты — никакого зверства, всего лишь артиллерийские учения по плавающим обломкам. А после, по приказу адмирала, палубные истребители, до того барражирующие над авианосцем, выпустили весь боезапас по уцелевшим шлюпкам. И Тиле, представляя кровь, текущую там рекой, снова ощутил покой, хотя в меньшей степени, чем если бы видел своими глазами.

Ведь мир так устроен, что слабый — это всегда унтерменш, который во всем виноват!

Над морем по пути к Бресту. Девятое октября 1943 года

Беги, негр, беги…

Джимми уже третью ночь видел один и тот же сон. Как он задыхаясь, изо всех сил бежит по каким-то коридорам и лестницам, а за ним не спеша идет белый, с пистолетом в руке, но отчего-то всякий раз оказывается прямо за спиной. Поднимает ствол, ухмыляясь, и за миг до выстрела Джимми каким-то чудом успевает нырнуть за угол или захлопнуть за собой дверь. И снова бежать, так что сердце готово выпрыгнуть из груди, а липкий пот заливает глаза — а неспешные шаги позади всё ближе, и он знает, что если обернется, проклятый белый снова будет за спиной нацеливать в него свой пистолет. И вот дальше бежать некуда, тупик, и страх, что сейчас умрешь — и в этот момент Джимми просыпается.

То же было и в последний раз — до того, как Джимми снова оказался прижатым к стенке. Это неправда, что неграм всё равно, жить или умирать. Бежать было некуда, и оружия не было, тогда Джимми шагнул вперед и ударил белого в лицо, так, как умел когда-то бить в уличных драках, квартал на квартал. Он ударил хорошо, успев увидеть, как вмялся нос белого убийцы, брызнула кровь — и тут белый успел нажать на спуск, Джимми ощутило удар, боль — и проснулся.

— Подъем! — орал Уокер, грубо спихивая Джимми с койки. — Вставай, ниггер, солнце уже высоко.

Капитан Уокер был редкой сволочью. Единственный белый в их эскадрилье — для проверки боеспособности, задание совсем не почетное для белого и офицера. Говорили, что эту миссию ему дали в наказание, и что там вообще пахло трибуналом, но будто бы у Уокера есть кто-то в большом штабе. Джимми был для него козлом отпущения, на котором можно сорвать собственную злость. С каким удовольствием Джимми в ответ угостил бы его боксом, как того проклятого белого из сна, но было нельзя. Если Уокер напишет рапорт, Джимми без колебаний вышвырнут вон. А ведь одному богу известно, сколько стоило негру попасть на базу Таскиги, где формировалась 332-я истребительная, как он старался там чему-то научиться, чтобы по окончании войны вернуться уважаемым человеком, к которому обращаются «мистер», а не «эй, ты, ниггер!». Так что, придется терпеть. Ведь негру не привыкать к оскорблениям и даже зуботычинам.

Что надо, чтобы выбиться в люди? Сходить на войну с плохим парнем Гитлером, так же, как когда-то лавочник мистер Кэттл нанимал банду парней с крепкими кулаками, чтобы разобраться с конкурентом, и платил каждому по десять долларов, на которые можно было недурно прожить целых два дня — за две минуты работы. Если не попадешься полиции. Здесь же стандартный контракт на пятьдесят боевых вылетов — чтобы после, если повезет, вернуться домой «мистером» с медалью за храбрость.