Северный крест

В переводе на русский «Пье де Кошон» — «Свиная ножка», тут можно было отведать не только лукового супа, но и копчёных угрей, и марсельской рыбной похлёбки, и салата из свежей спаржи с копчёной утиной грудкой, и тунелаты — тунца с нежным молодым картофелем, специально отваренным для этой рыбы, и «гравлакса» — малосольной балтийской сёмги, и перепелиных яиц под шубой из майонеза — в общем, там было всё. Что же касается супов, то кроме лукового супа и марсельской похлёбки здесь предлагали ещё крем-суп из белой спаржи, густой, будто варенье, на российские супы совсем не похожий, а также бульон из бычьих хвостов.

   — Правильно, гулять так гулять! — сказал Митя, и они поехали в «Чрево Парижа».

Рестораны в «Ле Але» в ту пору существовали двух разрядов: первый — для высшего слоя парижского общества, для степенных буржуа, не привыкших считать деньги, для чиновников и банковских работников верхнего уровня; второй — для всех остальных. В этот ходили обычные люди, мясники и железнодорожные инженеры, журналисты и капитаны речных пароходов, пекари и офицеры национальной гвардии... В первом разряде обстановка была чинная, с накрахмаленными скатертями, с официантами, склоняющимися в полупоклоне, с дорогим оркестром, способным с лёту, без нот, сыграть любую мелодию — от государственного гимна Аргентины до марша гренадерского полка, расквартированного в Тулузе...

Рестораны высшего разряда бывали пусты до позднего ночного часа, до криков первых петухов — живых, которые тоже водились в «Ле Але», а потом в этих ресторанах появлялись седые джентльмены в дорогих костюмах, с шёлковыми платками, торчащими из нагрудных карманов пиджаков, держали за руки юных глазастых спутниц, испуганно поглядывавших на загадочные тёмные строения ночного «Чрева». Впрочем, через некоторое время и эти неофитки переступали некую невидимую черту и становились в «Ле Але» своими.

Богатые посетители пили то же вино, что и простые люди в заведениях второго разряда, мясники, водители, грузчики, инженеры, мусорщики, ели ту же еду, но платили за всё это раз в тридцать больше, прикрывали своими телами испуганных спутниц и слушали музыку, наблюдая в окна за бурной жизнью «Чрева».

Никогда посетители этих двух разрядов не пересекались и никогда не заходили на территорию друг друга.

Митя Глотов уже бывал здесь несколько раз — он задумал написать о «Ле Але» книгу и был твёрдо уверен, что такую книгу напишет, и она будет интересной, только вот один вопрос был нерешённым — кто эту книгу издаст? И пока на этот вопрос не было ответа.

Сев за столик, Аня огляделась. Произнесла тихим, сделавшимся каким-то незнакомым голосом — не могла прийти в себя от того, что Митя стал свидетелем её контакта с сотрудником советского посольства. Ещё хуже было то, что он заметил серый грузовик с чёрным верхом. Она понимала, что рано или поздно серый грузовик с дипломатическим номером обязательно всплывёт... И тогда Митя сопоставит одно с другим и поймёт, кто она...

Может быть, поговорить с Митей начистоту, откровенно ему всё объяснить? Ведь она сначала хотела привлечь его к операции... Однако потом поняла, что добивается невозможного, и отказалась от этой затеи. Смятение отразилось на её лице и тут же исчезло. Митя — человек чистый, бесхитростный, не способный вести сложные игры, он ничего не поймёт — это во-первых, а во-вторых — выдаст её.

   — Ну! — Митя воодушевлённо потёр руки, спросил у спутницы: — Что будем есть?

   — Мы же договорились — луковый суп.

   — А что ещё? Ты же голодна.

Аня удивлённо глянула на него.

   — Здесь даже воздух стоит денег.

   — Не беспокойся, Анечка, сегодня деньги у меня есть, я получил гонорар в газете. — Митя придвинул к ней меню, закованное в тяжёлый кожаный переплёт. — Выбирай!

   — Я бы съела простой кусок мяса. Бифштекс с кровью.

   — Я тоже съем бифштекс с кровью, — сказал Митя. — К мясу возьмём бутылку красного вина.

   — Не бери только дорогое вино, не гусарь, — предупредила его Аня. — Иначе завтра тебе даже кусок хлеба не на что будет купить.

   — Заработаем ещё, — беспечно ответил Митя, сцепил руки, глянул на Аню в упор, и она вдруг увидела в его глазах страх и одновременно — тоску. Поспешно отвела свой взгляд в сторону. — Ну-у... — произнёс Митя вопросительным тоном и умолк.

Аня тоже молчала. Потом, понимая, что лучший способ защиты — это нападение, вскинула перед собой руку — ей показалось, что рука у неё затекла, покрутила пальцами, .разминая их, и произнесла тихо, спокойно:

   — Тот деятель, которого ты видел, приходил к нам в РОВС... Обычный серый человек. Я даже не знала, что он работает в советском посольстве.

   — Да, он работает в советском посольстве, и как мне сказали французские друзья, человек он — страшный.

   — В каком смысле?

   — Чекист!

Аня сделала круглые глаза:

   — Да-а-а? Вот уж никогда бы не подумала! — С рассеянным видом она помяла пальцы. — А твои французские друзья откуда это знают?