Северный крест

Из щелей в углах потекли благовония — одна струйка пахла розами и цвет имела под стать запаху — розовый, из противоположного угла вынеслась проворная зелёная струйка и благоухала она фиалками...

   — Парижский о’де колон! — огорчённо защебетали дамочки. — О-о-о!

Вечером того же дня несколько ящиков о’де колона были увезены в парфюрмерные магазины, чтобы утром оказаться у клиенток.

Миллер не выдержал, заехал на автомобиле за Натальей Николаевной, необыкновенно моложавой, очень красивой в сером шёлковом платье, и они вместе отправились в порт, на причал, где стоял гигантский французский пароход.

   — Тебе, милая, надо купить всё лучшее, что привёз этот большой корабль, — сказал Миллер, коснулся губами виска жены. — Я люблю, когда твои волосы пахнут цветами, растущими на склонах Монмартра.

Настроение, в котором находился генерал, с одной стороны, было приподнятое, но, с другой стороны, радоваться-то было нечему. Стало окончательно ясно, что англичане скоро покинут Север России, правда, когда генерал впрямую задал этот вопрос Айронсайду, тот ответил отрицательно. С англичанами из этих мест уплывёт часть спокойствия, но Северная область не пропадёт, когда тут находятся другие союзники — верные своему долгу французы, американцы, бельгийцы, датчане. Вон какой пароход пришёл под французским флагом... Миллер заложил руку за борт френча — сам того не заметил, как скопировал жест Наполеона.

Генерал-лейтенант Марушевский давно уже пытался внушить Миллеру мысль о том, что Север совершенно не нуждается в англичанах. В огромном Онежском районе давно уже не было ни одного английского солдата, и ничего — русская армия справляется и без них, может даже обойтись без хвалёных «долгоиграющих» консервов, способных сохраняться месяцами, — в районе полно рыбы, дичи, грибов, крестьяне охотно продают солдатам говядину и поросятину. И при этом Йокширский полк во время боев на Пинеге вообще отказался идти в атаку — вместо этого офицеры собрали солдат на митинг и потребовали, чтобы им выдали жидкость от злых беломорских кровососов. Такой жидкости в Англии не было в природе, и йокширцы под канонаду красных пушек стали выяснять у офицеров, когда же такая жидкость появился.

   — Появится, — пообещал йокширцам командир полка, — вонючая донельзя. Дух её будет рвать ноздри клещами. Будете похожи на древних рабов.

Так йокширцы в атаку и не пошли.

Марушевский часто жаловался Миллеру, что англичане вообще не планируют наступательных операций — ни одной, словно бы такого вида военных действий, как наступление, не существует вовсе. Для бравых английских парней самое милое дело — отсидеться в тёплом хлеве, тиская толстые телеса какой-нибудь пропахшей навозом бабы и употребляя на завтрак свежие куриные яйца. Всякие там атаки, перемещения по пространству, броски вперёд и вбок, стрельба из пулемётов — это удел конопатых русских мужиков. Каждому своё.

Марушевский же теребил англичан, требовал, чтобы они разработали хотя бы одну наступательную операцию — в частности, на Двинском либо Мурманском направлении — и осуществили её. Англичане же равнодушно отворачивались от генерала:

   — Не наше это дело!

   — Но почему-у? — возмущался экспансивный Марушевский.

   — У английской короны на Северной Двине нет интересов, а раз нет интересов, то зачем же нам гробить своих солдат?

У Марушевского после таких речей опускались руки и пропадал голос.

Хоть и ожидал Миллер, что первыми уйдут англичане, но первыми погрузились в свои транспорты и отбыли в затуманенную морскую даль американцы. Вначале они покинули Архангельск, а ровно через месяц и один день — Мурманск. Англичане продолжали ещё держаться, но всё чаще и чаще Айронсайд делал неприступное лицо и с загадочным видом глядел на запад, где за ровную обрезь моря цеплялось своим краем закатное солнце, усы у него топорщились, шевелились смешно, будто у моржа, решившего жениться на курице, на глаза наползала предательская влага — генерал Айронсайд был обычным человеком и очень мечтал побывать дома.

Всякое внимание союзников в этой ситуации стоило дорого, поэтому Миллер так и обрадовался приходу в Архангельск обычного парохода «Тор», привёзшего на российский Север «дамский» груз...

Когда Миллер вернулся в штаб, его встретил хмурый Марушевский.

   — Евгений Карлович, беда...

   — Что случилось?

   — Восстание в Онеге и в Чекуевском районе.

   — Господи... — Радужное настроение, в котором пребывал Миллер, мигом исчезло. — Потеря Онеги — это для нас потеря сухопутной связи с Мурманском.

   — Именно так, Евгений Карлович.

   — Если мне не изменяет память, в Онежском районе сейчас находится наша экспедиция.

   — Одна миноноска под командой лейтенанта морского флота и два монитора.

   — Связь с ними есть?

   — Сегодня связи нет. Вчера была. Места там совершенно глухие. Радиостанция у миноноски слабая, населённые пункты также не оборудованы связью.

   — Надо готовить десант для освобождения Онеги — город этот нам терять нельзя. Соответственно экспедицию надо повернуть — она должна нанести удар по городу со стороны реки, мы нанесём со стороны моря.